Твоя игра. Начало

Охренеть… Такой графики он ещё не видел: невзрачная, бедная по цветам, но идеально дублирующая реальность. При этом игровой мир казался загадочным и пугающим. Не только из‑за графики или из‑за тишины, царившей в нём. Возник графический экран монитора, точь‑в‑точь дублирующий экран Ильи; на нём – ещё один, точно такой же, на том – такой же и т. д., пока этот «тоннель», уходящий вглубь, не заканчивался одним чёрным пикселем, словно бесконечностью.

Не зная управления, Илья по привычке (как в большинстве игр) повёл мышкой по коврику. Камера (или голова главного героя, как представлял себе Илья) повернулась налево именно с такой скоростью, к какой он привык – чувствительность мыши была идеальной. Он увидел дверь с наклеенным постером игры Bioshock, слева от неё – микроволновую печь на небольшой тумбочке, рядом с которой вдоль стены разместился невысокий шкаф. Направо от двери, как раз напротив невысокого шкафа, – ещё один, узкий и высокий, с одной приоткрытой дверцей, на которой висела футболка. Сверху, на шкафу, – какая‑то коробка. Перед ним, ближе к главному герою, вдоль стены, – диван, не слишком аккуратно застеленный. На нём валялись игровые журналы и ноутбук. Напротив этого дивана – ещё один, поменьше, ничем не застеленный.

Илью пробрало смешанное чувство тревоги и восхищения. Он сдвинул мышку в противоположную сторону. Камера повернулась вправо. Системный блок на столе, задёрнутые на окне шторы.

Круто… Его захватил восторг. Очень впечатлительный, с богатой фантазией, он представил, что там, в игре, – его комната. Присмотревшись, Илья убедился, что виртуальная комната – совершенная копия его реальной комнаты. Это ничуть не удивило, напротив, очень понравилось, – атмосфера действительно жутковатая. Сколько игр ему известно, воспроизводящих место, где он в данный момент находится, да ещё так детально? Ни одной!

Сам вид игрового мира пробуждал приятное возбуждение и в то же время внушал жуткое чувство. Ну, какие ещё есть возможности? Он направил камеру вниз, на клавиатуру, которая, как он и ожидал, была идентична его реальной клавиатуре, на мышку, представляя, что увидит свою руку. Руку, правда, он не увидел, но увидел, что мышка движется точно так же, как двигает её он, только будто сама по себе.

Потрясно… Ему не нравилось, что он не видит руки персонажа (хотя, возможно, только пока в них нет оружия), но сама атмосфера, созданная чёрно‑белой графикой с таким совпадением с реальностью – действительно нечто. На отдельные недоработки можно закрыть глаза.

Так, пройдёмся по комнате. Он нажал клавишу с буквой W, зная, что обычно в играх от первого лица за движение вперёд отвечает именно она. Персонаж задвигался. Илья посмотрел на стул, на котором сидел. Но посмотрел не сразу, перед этим вообразив, что увидит себя. На секунду ему захотелось встать и рассмеяться (игра – супер), но он сдержался и просто повернул персонажа. Никого. Впрочем, это логично, ведь там только что сидел главный герой.

Потрясающая графика! Хоть ничего не настраивай! Вероятно, игра сама определила, что можно поставить всё на максимум. Нет, даже на ультра! И хотя нет эффекта белого шума, атмосфера жуткости создана идеально. Что же это за игра, откуда она, кто производитель и почему Илья про неё ничего никогда не слышал и не читал? Ладно, сейчас это не важно, он позже поищет информацию.

Илья развернул главного героя и направил его к двери, у которой нажал клавишу с буквой E. Ручка повернулась, щёлкнув замком, и дверь без скрипа открылась. Илья чуть вздрогнул от неожиданности и автоматически повернул голову, чтобы посмотреть на дверь в свою комнату. Ему послышалось – замок действительно щёлкнул. Глазам, привыкшим к свету монитора, нужно было привыкнуть к мраку, поэтому Илья смотрел не на саму дверь, а чуть выше, чтобы видеть очертания. Вроде закрыта…

Жуткое чувство чьего‑то присутствия – не в комнате, где он сидел, а за дверью. В воображении ему рисовалась картина поворачивающейся ручки, медленно открывающейся двери, а затем… Он прервал эту фантазию. Он всё‑таки себя переоценил – не учёл свою впечатлительность. Смартфон показывает шестой час утра. На улице стало чуть светлее. Надо бы поспать, но спать не хотелось. Он играл всего несколько минут, – даже не играл, а «пробовал на вкус», – но этого хватило, чтобы оценить жуткую атмосферу игры на десять баллов из десяти. Впрочем, он не исключал возможности, что его мозг устал и потому он воспринимает игру именно так. Но игра ему определённо нравилась, и хотелось посмотреть, что там дальше. С другой стороны, он ощущал необходимость выключить её, чтобы снять нервное напряжение. А если выключит сейчас, то продолжит только ночью.

Для хоррора и триллера лучше всего подходит ночь, когда сидишь дома один, с задёрнутыми шторами, в наушниках и без света. И желательно, чтобы никто не отвлекал (не звонили по телефону или в домофон). Только тогда достигается максимальный эффект. Только тогда по‑настоящему испытываешь тревогу, страх, ужас. А если ты эмоциональный и впечатлительный, то можно доиграться до галлюцинаций.

Но проверять свои нервы Илья всё‑таки решил ночью; а сейчас нужно поспать.

Перед тем как заснуть, он думал об игре и о том, что, когда проснётся, обязательно расскажет о ней Серёге.

На этот раз кошмары Олю не мучили. Правда, состояние, в котором она находилась несколько секунд назад, вряд ли можно было назвать сном. Но сейчас она об этом не думала, поскольку и приснившегося не помнила. Зато чувствовала лёгкую тошноту и тупую боль в голове. Слышала шум падающей из душа воды. Попробовала сесть. На мягком коврике особого дискомфорта не чувствовалось, однако тошнота не проходила, а голова заболела сильнее.

«Блин…» – поморщилась Оля, схватившись рукой за лоб. Рвотных позывов она не ощущала и с пола подниматься не спешила. Пару раз глубоко вдохнув и выдохнув, пытаясь избавиться от неприятного чувства в желудке, она посмотрела на свою руку. Крови нет, хорошо. Ей очень повезло: лбом‑то она ударилась не о коврик, а о голый кафель, но, схватившись за шторку, видимо, немного замедлила своё падение и оттого смягчила удар.

Что ж, ей действительно повезло. Она попыталась встать. Головокружение. Но тошнота чувствуется уже меньше. Она переключает кран с душа на сплошную струю, наклоняется над раковиной и ополаскивает лицо холодной водой. Потом смотрится в зеркало. Вспоминает, что произошло, свою галлюцинацию. Или не галлюцинацию?..

«Вряд ли я готова к такому», – говорит себе. Читать, набираться знаний, интересоваться неизвестным, малоизученным или вообще неизученным – это, конечно, здорово, но почувствовать на себе… почувствовать именно так… Оля качает головой, забыв про боль, которая тотчас напоминает о себе.

«Ладно, приложу лёд, потом повешу шторку обратно», – мысленно проговаривает план действий. Чтобы не провоцировать боль, она не спеша вытирает влажные после душа участки кожи, накидывает сорочку и выходит из ванной. Сейчас её уже ничего не пугает и не тревожит. Неосознаваемое внутреннее чувство безопасности от того, что худшее позади, плюс головная боль и почти исчезнувшее чувство тошноты сделали своё дело. Оля прошла на кухню и достала из морозилки несколько кубиков льда.

Солнечный свет вовсю проникает в окна, тепло. Из шкафчика над плитой она достаёт марлю и заворачивает в неё лёд. Прикладывает ко лбу и сразу чувствует облегчение. Придерживая одной рукой марлю, другой берёт из холодильника бутылку простой воды, наливает в стакан (он стоит на столе). Садится за стол, поближе к окну, и медленно пьёт.

Город просыпается. Солнце поздней весны поднимается всё выше, жёлтым светом отражаясь от окон домов, стёкол и крыш машин, как припаркованных, так и заполонивших дорогу и останавливающихся, чтобы пропустить пешеходов. Последних становится всё больше.

Как хорошо, что у неё сегодня выходной, поскольку в нынешнем состоянии вряд ли можно сосредоточиться на работе.