Убийство под Темзой

– Практически ничего. Зато нож и розу срисовал. Нож, судя по размерам, огромен. От такого не спастись. Хотите взглянуть?

– Непременно.

– Извольте.

Клим открыл блокнот и передал Роберту.

– Нож – да. У отца такой есть. Это американский тесак. Называется нож Боуи. У него узнаваемая форма клинка со скосом, напоминающим щучий нос, и обязательно гарда. Их делают и у нас в Шеффилде, но у английских ножей обух не затачивается, как у американских. А тут – всё правильно, как у отца. Он специально заказывал, чтобы привезли из Нью‑Йорка полтора десятка таких на подарки друзьям.

– А кто этот Боуи?

– Какой‑то герой времён войны за отделение Техаса от Мексики. Янки чтят его. Говорят, в одной схватке этот головорез прикончил подобным ножом пять или шесть человек.

– А что скажете про розу?

– Роза как роза. Ничего особенного.

– Если не считать одной закономерности. Обратите внимание, мой друг, центральный плод обрамлён пятью лепестками, а те, в свою очередь, окружены еще пятью, между последними находятся пять маленьких листиков. Всего пятнадцать.

– И что с того?

– Уверен, это неспроста.

– У вас есть доказательства?

– Пока нет. Нужно время, чтобы их отыскать. Меня смущает один факт: преступник вытащил бумажник профессора и даже польстился на его трость, а золотой брегет не взял.

– Действительно, странно, – согласился Роберт. – Такие часики стоят не меньше пятидесяти фунтов. А что говорит инспектор?

– Он уверен, что это обычное ограбление.

– А что вы хотели? Это же копэ. У него мозги работают иначе.

– Простите?

– Слово сopper на жаргоне означает «полицейский». Оно пришло к нам из Индии. Глагол «коп» (to cop) означал «берегись!». Потом он получил второе значение – «арестовывать». И уже затем превратился в существительное «копэ» (copper) – «полицейский». Я не удивлюсь, если американцы, относящиеся к британскому английскому по‑варварски, превратят «копэ» в короткое «коп» (cop).

– И тогда всё вернётся на круги своя.

– Ну да бог с ним, с языком. Но что мы будем делать дальше, капитан? Каким курсом нам следовать?

– Поедем на похороны профессора. Надеюсь, мы успеем.

Аткинсон открыл луковицу часов и сказал:

– Конечно, успеем. Похороны в два.

– А вы откуда знаете?

– Мой отец там будет. Он и сказал мне об этом.

– Ваш отец знал мистера Пирсона?

– Ну да. Он входит в попечительский совет Лондонского института, где читал лекции профессор.

– Что же вы раньше мне об этом не поведали?

– А вы и не спрашивали.

– Тогда нам нужен кеб.

– На этот раз предлагаю воспользоваться подземкой. Так будет и дешевле, и быстрее, но потом всё равно придётся нанимать коляску.

До ближайшей станции паровой подземной железной дороги друзья добрались пешком.

Купив в кассе билеты в вагон второго класса, Ардашев и Аткинсон спустились по каменной лестнице. Контролёр проверил билеты и указал на платформу, куда должен был прибыть состав. Красная стрелка на стене сообщала о направлении движения поезда. Ардашев, впервые увидевший метрополитен, с интересом смотрел по сторонам. Посередине тоннеля проходили два пути, и составы беспрепятственно двигались в обоих направлениях. Дым, гарь и пар, идущие от паровозов, частично уходили вверх благодаря своеобразным вентиляционным шахтам, но большая их часть оседала на стены, пол и проникала в лёгкие лондонцев.

Вдоль платформы высились чугунные столбы с коваными узорами под потолком. На одном из них висели круглые часы. Поезда шли от Паддингтона до Фарингдон‑стрит и обратно через Юстон и Кингс‑Кросс и приходили через каждые пять минут. Внутреннее пространство станции освещалось электрическими лампами, упрятанными в стеклянные плафоны.

Раздался длинный гудок, и показался локомотив, тянувший за собой восемь вагонов. Он летел на полной скорости и, выпустив пар, вдруг замер, точно приклеился к рельсам. Такая внезапная остановка стала возможной благодаря специальной системе тормозов, разработанной для метрополитена. Белые буквы на паровозе сообщали о конечной станции данной линии. Захлопали двери. Людская толпа рекой хлынула на платформу. Ардашев замешкался, уступая дорогу дамам.

– Поторопитесь, капитан, – предупредил Аткинсон. – Поезд стоит недолго. Нужно успеть зайти в вагон.

Паровоз тронулся и, набирая ход, понёсся по тоннелю. Вагон освещался слабо. Женщины и мужчины восседали на оббитых кожей скамьях, установленных вдоль вагона. Сильная половина человечества, невзирая на присутствие слабого пола и задраенные окна, невозмутимо дымила трубками и сигарками. За порядком следил кондуктор, выкрикивающий на остановках названия станций.

Когда локомотив, подрагивая на стрелках, остановился, Роберт поднялся и вернул билет кондуктору. Его примеру последовал и Клим. Захлопали двери вагонов. Народ устремился к выходу.

Выбравшись по лестнице на свет божий, Аткинсон спросил:

– Как вам путешествие?

– Необычно, но на свежем воздухе дышится легче, и даже уличный запах конского навоза – ничто по сравнению с душной гарью метрополитена.