Учитель

Когда я вошел в гостиную, то прошел мимо зеркала. Это была первая возможность рассмотреть себя как следует с тех пор, как Джэд нарядил меня человеком. Увидев свое отражение в зеркале, я замер от ужаса. Кто этот оборотень? Я выглядел как напомаженная, вульгарная барышня из людей. Рубин в моих волосах – вот апофеоз искусственности. Испытывая самое большое за свою жизнь отвращение, я бегом отправился в душ, где встал под теплую воду и наспех смыл с волос клейкое вещество, удерживающее камень в моих волосах. Не знаю, сколько я простоял под душем, пытаясь развидеть то, что увидел в зеркале.

И только переодевшись в свою одежду и высушив волосы под теплой струей воздуха из климат‑контроля, я смог снова смотреть на себя без содрогания. «Ну вот, теперь я могу хоть капельку уважать себя», – подумал я.

Как раз в это минуту в дом вошел брат и сказал престранную вещь с порога:

– Рысь, ты даже не представляешь, как они теперь тебя уважают!

– Да ну тебя! – вскипел я. – Какая мне разница, кто меня теперь уважает, если я этого позора не забуду до конца своих дней!

– А вот это ты зря, – примирительно сказал Гепард. Он так привык быть развлечением для клана людей, что перестал видеть в этом что‑либо дурное. – Смотри, что про тебя пишут вечерние газеты.

Он кинул на стол газету. На первой полосе была фотография меня с Санитой, видимо сделанная в тот момент, когда меня ослепило вспышкой. Я поморщился. Надо же, теперь мой позор еще и запечатлен на фотографии!

– «Самая красивая пара Ратушского бала»… А вы, ребята, отличились! – сказал Гепард. – Мне даже интересно, что теперь будет.

– А что теперь будет?

– Увидишь. В высшем обществе ты никто, а твой имидж – все. Нельзя так просто попасть на первую полосу газет и чтобы это прошло без последствий. Думаю, теперь у тебя появятся почитатели!

К сожалению, брат не ошибся.

Новый день принес нам много новых проблем. По крайней мере, я так воспринимал происходящее. С самого утра в наш дом в горной пустоши стали приходить телеграммы. Наш почтальон, Стэн, из местных бедняков, к середине дня уже утомился ходить туда‑сюда в наш дом на горе.

– Танэльсы, может быть, вы вечером сами зайдете за новыми телеграммами? – сказал он.

– Зайдем, – ответил Гепард, весело мне подмигнув. – Спасибо, Стэн.

Я никак не мог поверить в происходящее.

Постепенно на нашем столе в гостиной выросла гора из телеграмм. Брат зачитывал их мне вслух, смеясь и присвистывая. Видимо, его это все очень забавляло. В основном это были телеграммы от репортеров, которые хотели знать подробности из моей жизни, так как, по словам Гепарда, мной теперь интересовался высший свет. Были также приглашения на обед от каких‑то людей, которых я знать не знал. (Хотя, скорее всего, с кем‑то из них меня вчера познакомила Санита – в одной телеграмме говорилось, что эти люди «имели счастье» узнать меня на балу.)

Я не видел смысла в этих телеграммах. Общаться с репортерами мне не хотелось. Ходить на обеды к людям, которых я не знал, тоже. К тому же мне было неприятно, что клан людей проявил интерес не потому, что они меня хорошо знали, а потому, что я вчера был смехотворной версией себя, которую они видели на балу.

– Рысь, какой же ты все‑таки еще незрелый и прямо недогадливый, – сказал Гепард. – Смотри, все эти телеграммы и приглашения – шанс получить хорошую работу. Еще и перебирать сможешь.

Я вытянулся телом вперед и задумался. Ну, раз так, то… Однако кое‑что меня смущало.

– А вдруг ты ошибаешься? – спросил я. – Санита тоже говорила, что после бала мне предложат работу. А они меня на званые обеды приглашают!

– Так правильно! Такие дела за один шаг не делаются. Все эти новые знакомые о тебе почти ничего не знают. Ни твоего прошлого, ни настоящего. Нужно завязать полезные знакомства, пообщаться с ними. Ты думаешь, мне деньги сами на голову стали падать, как только я попал в высшее общество? Это процесс, и он занимает какое‑то время.

Я подпер голову руками. Как‑то это было все излишне усложнено. Почему нельзя просто дать хорошему оборотню работу? Я не понимал…

Решив не принимать поспешных решений, я собрался отвезти свой вчерашний наряд Джэду и Саните. По дороге к станции за мной увязался странного вида человек с фотокамерой в руках. Он следовал тем же маршрутом, что и я, но на некотором расстоянии. Я слышал его сопящее и неровное дыхание – быстрая ходьба по холмистой местности была ему непривычна. Вдруг раздался щелчок, как от объектива камеры. «Неужели репортер?» – подумал я. Но такая мысль была нелепа.

Чтобы отвязаться от него, я решил зайти на почту к Стэну за остальными телеграммами. Войдя, я сделал ему жест рукой, как бы говоря «тсс». Я хотел послушать, куда пойдет «репортер». Человек с камерой не пошел за мной в здание почты – он остановился неподалеку под деревом с большой и широкой кроной и какое‑то время вглядывался в маленькие окошки. Но возможно, ему скоро надоело ждать – или дело было сделано, – и он ушел в направлении станции.

«Ну и денек выдался», – подумал я.

Стэн сказал, что наконец‑то стало приходить поменьше телеграмм. Хотя они все еще приходили.

– А посмотри на вот эту. – Он порылся в стопке и выудил какую‑то необычную телеграмму с гербовой печатью, признаком богатства и особого положения. – Эта от самих Шанхольцев!

Я быстро выхватил телеграмму у него из рук и лихорадочно ее открыл. В ней говорилось, что Шанхольцы «приносят свои глубочайшие извинения за недавнее недоразумение, произошедшее по вине их младшей наследницы», просят господина Танэльса их великодушно простить и приехать к ним на ужин в эту среду в пять часов пополудни.

«Вот это наглость!» – подумал я. Чего же они хотят? Ну извинились и извинились, хорошо, но зачем меня к себе приглашать?

Забрав телеграммы, я в раздумьях пошел на поезд.

Когда я вошел к Джэду, у него была Санита, но почему‑то у нее на глазах блестели слезы, как будто она только что плакала.

– Что случилось? – спросил я.

– Почему ты не сказал, что ваши с братом родители погибли в авиакатастрофе? – сказала она в нос, который заложило от слез. – Это так грустно… Ой, я не могу.

Я до смерти испугался, что она сейчас снова заплачет.

– Да, но это было давно, – поспешил сказать я. – И как ты вообще об этом узнала?

– Да это сегодня во всех газетах! Все о тебе написали. Вот! – и она указала на несколько газет, лежащих на столе. – Пишут, что ты – младший брат Гепарда Танэльса, который известен тем, что встречается с Водной Лилией. (Не знала до этого, с кем она встречается.) Пишут, что у вас алисси́йские корни, и до гибели родителей вы были весьма богаты.

– Интересно, как им это все удалось узнать? – удивился я.

– Да мало ли как. Всегда есть кто‑то, кто знает кого‑то, кто знает кого‑то… Столько всего о тебе из газет узнала! Почему ты мне не рассказывал, что у тебя такое интересное прошлое? Я думала, ты заморыш какой‑то с периферии, который себе цены не знает.

– Какой цены? – не понял я.