В гостях у Перуна

– Та‑а‑а‑к. Стоп,– что‑то прочла на моем лице Марина и заговорила очень быстро, словно испугалась, что я уйду.– Остановись. Не в то русло ты пустила свои размышления. Софочка, это Софочка. А когда ругаетесь вы с Ириной, нам больно. Мы принимаем это близко к сердцу и переживаем за вас обеих, потому что вы обе, как подруги, нам дороги. Одинаково.

– Фу‑у‑у,– стала я на пару размеров меньше, потому что выпустила из легких воздух.– А я уж подумала.

– Я заметила,– сноха стала прежней, спокойной и рассудительной.– Идем. Скоро солнце сядет. Не хотелось бы идти по лесу ночью.

Прихватив с собой толстовку и обувшись в уже, подсохшие ботинки, которые подала мне Света, ждавшая в числе остальных у самой кромки леса, я влилась в их коллектив и, через несколько секунд, зашагала вместе со всеми на встречу к неизвестному. Если бы тогда мне сказали, во что выльется этот поход, я бы тысячу раз подумала прежде, чем сделать это. Но, к сожалению, будущее есть будущее, а я не обладала тем даром, с помощью которого могла в него заглянуть. Правда, интуиция моя билась где‑то там, внутри меня в судорогах, но я не обращала на нее внимания. Она всегда что‑то хотела от меня, поэтому, на этот раз, я не стала прислушиваться к ней, а просто ступила на тропинку, по которой продвигался наш отряд, выбрав способом передвижения ходьбу «след в след». Словно мы шли по джунглям и боялись сбиться с пути и наступить ногой в какое‑нибудь гнездовье ядовитых змей или пауков.

Софочка, не пожелавшая составить компанию Виктору в лагере, шла, храня молчание. На радость всем. Молчали и мы. В лесу становилось все темней, и мы вынуждены были достать фонари, предусмотрительно прихваченные некоторыми из нас на сплав. Но все они, благодаря тому, что побывали в воде, через пять минут отказались выполнять свое предназначение, и нам пришлось доставать телефоны. Но, так как поход наш растянулся, мы решили, что не стоит тратить зарядку наших аппаратов, и оставили только два, у Алексея и Ивана. Леша встал в центре колонны, непосредственно позади Софочки, чтобы освещать ей каждый пятачок земли, куда она ставила ногу (а как же иначе?), а Ваня замыкающим ее. Первым же шел Григорий и просвечивал пространство фонарем‑прожектором, которого хватило бы и одного, настолько он был мощным, но Софочкино безмолвие имело для нас большое значение, а Ивану предстояло просто уследить за тем, чтобы никто не отстал и не потерялся.

Передвигаясь по лесу, практически, посредством обоняния и осязания я старалась не думать о тревоге, которая волной сначала то набегала, то спадала, а затем проявлялась на поверхности кожи капельками пота. Рассматривая деревья и травинки (до того, пока они не приобрели в темноте сказочно‑фантастические образы), я вспомнила все наши приключения и со страхом поняла, что и из этого, так обзываемого, отдыха ничего хорошего не выйдет. Слишком уж все становилось непредсказуемым.

После трех, не менее, часов наших усилий в поисках деревни, стало понятно, что мы заблудились.

– Мам, я устал,– не выдержал первым Мишка, которому это было простительно.– Когда мы уже дойдем?

– Сыночек, ну, потерпи немного. Еще немножко осталось,– успокоила сына Александра тоном доброй родительнице и сразу же поменяла его на тон, как минимум, царствующей особы, обращаясь неизвестно к кому.– Ведь, немножко?

– Что‑то мне подсказывает, что ночевать придется прямо на сырой земле,– не щадя детской психики проявила «доброту» в виде язвительной реплики Софочка.

– Гриш, далеко еще?– счел необходимым вмешаться Сергей Анатольевич.– Ты же говорил, что деревня недалеко.

– Ладно,– резко остановился гид.

Не ожидая от него остановки (о которой, между прочим, он мог бы предупредить), мы, идя по инерции, воткнулись, кто чем, в спины впереди идущих. «Ой» воскликнул каждый из нас, и оно повторилось так, как будто прозвучала команда рассчитаться по порядку, но вместо: «..первый, второй, третий..» мы просто вскрикивали.

– Признаю,– тем временем продолжил Гриша.– Я заблудился, и нам придется дождаться утра прямо здесь, потому что куда идти я представления не имею.

– Шутишь?– метнул луч света от своего телефона в его сторону Алексей, видимо, чтобы увидеть бесстыжие глаза проводника.– Как? Мы же не взяли с собой даже простого покрывала.

– Это не страшно,– засуетился тот в ответ.– Наберем еловых веток, полохматей и погуще, и застелем вместо постели. Я так делал не раз.

– Я не медведь, чтобы валяться на ветках и сосать лапу,– ну, все, теперь Софочку не заткнешь.– Я хочу нормальную, существенную еду и постель, в виде кровати.

Она топнула ногой. Об этом я догадалась по хрусту ломающейся ветки. В то, что мы оказались в такой ситуации, я пока принять не могла. Мое сознание никак не хотело переходить в осознание, и я просто вслушивалась в голоса друзей, потому что видеть их самих мне не давала полная темнота.

Ночь окончательно, по самое «не хочу», окутала нас своим плотным полотном. В просветах между соснами, если встать в нужной точке, можно было увидеть круглую луну, которой до нас не было никакого дела. Она мирно и в привычном для себя ритме, не замечая нас, плыла в звездном вакууме. Значит, ждать от нее помощи не стоило, даже если бы мы выстрелили в ее направление сигнальной ракетой или выбросили огромную белую простыню, как знак «SOS». Она была властительницей небесного пространства и, похоже, заключила с лесом договор, в котором они распределили границы владений, договорившись, не вмешиваться в дела друг друга. Поэтому мы и стояли сейчас, как слепые котята, уставившись в черноту и сохраняя строй.

– Зашибись, сходили за хлебушком,– выразил свое отношение к происходящему Иван, рефлексивно стараясь охватить весь лес светом от фонаря, луч которого быстро передвигался от дерева к дереву по кругу.

У меня от такого светового шоу закружилась голова и я, закрыв глаза веками, захотела прикрыть их дополнительно ладонью. Моя рука произвела сгиб в локте и уперлась во что‑то мягкое.

– Ты чего дерешься?– Ирина, занимавшая в колонне место прямо за мной, машинально свернулась от боли пополам и боднула мою спину лбом.– Блин.

Забыв о животе, она выпрямилась и удостоила теперь вниманием свой лоб.

– Что такое, Ирина? Что случилось?– нарушил строй Сергей Анатольевич, сойдя с топы, чем дал понять всем остальным, что это безопасно.

И пока он потирал ушибленные места любимой, в нашем сообществе восторжествовала анархия. Аристотель, однозначно был прав, когда ставил анархию в один ряд с демократией, потому что спутницей демократии, исходя из лозунгов недалекого прошлого, была гласность. Вот мы заголосили все разом, не давая друг другу вставить слова и стараясь перекричать всех и каждого в отдельности.

– А‑а‑а,– вопила Софочка, зажав уши руками.– Я хочу нормальную кровать.

– Я же говорила, что это плохая идея,– кричала Света.

– Я считаю, что мы должны идти дальше,– убеждала кого‑то Марина.– Обидно будет, если мы утром обнаружим, что не дошли до цели каких‑то сто метров.

– У нас скоро фонари сядут. Куда мы пойдем? Здесь нужно располагаться,– по ответу Алексея я поняла, с кем на повышенных децибелах разговаривала Марина.

– Мам,– я спать хочу‑у‑у,– ныл Мишка.

– Подожди. Сейчас все решим,– соответствуя обстановке, громко проговорила Александра.– Эй. Кто‑нибудь мне скажет, что будем делать?