Вам не показалось

Я уже не пыталась что‑то понять, и тут мне стало ужасно любопытно. Ну да, я уже практически поверила в эту его историю и даже в то, что я сама, видимо, задолго до своего рождения каким‑то немыслимым образом стала ее частью.

 

– Как это может быть, что Новый год вообще не наступит? – спросила я. – Ведь есть календарь, все знают, когда какое число. Какая разница, кто с кем отмечает этот праздник, весьма сомнительный, кстати? Что от этого может вообще измениться?

 

– Если этот кто‑то – я, тогда очень многое зависит, – ответил незнакомец. Он это сказал таким будничным тоном, как говорят о курсе валют, когда он меняется на десятую цифру после запятой, – и я опять ему поверила.

 

– Видишь ли… – он внезапно перешел на «ты», но я, как ни странно, даже не удивилась и не возмутилась. – Видишь ли, формальная смена календарной даты абсолютно ничего не значит. Важно не число в календаре, напечатанное в газете или в электронном гаджете. Важен запуск нового цикла, нового хода событий. Без этого все будет крутиться по одной и той же накатанной траектории, не будет развития, перехода на новый уровень. И вот для этого как раз нужен я. Это моя миссия – запускать новый цикл. Я… как бы это сказать в переводе на человеческий? Пожалуй, наиболее точно в некотором приближении – Человек января.

 

– Так это значит, что я… Ну, то есть что ты теперь со своей девушкой будешь встречать Новый год? То есть, когда ты ее встретишь, я имею в виду? Какое бы ни было число в календаре?

 

Он опять заговорщически усмехнулся:

 

– Определенный срок для этого все же есть, по земному времени. Это должно произойти, пока в ваших календарях январь. Иначе – все, пиши пропало. А встречать Новый год… Мы и так его уже встречаем… с тобой.

 

И он посмотрел на меня так нежно и понимающе, что я опять испугалась. Но он заметил и это и тут же сделал свой взгляд таким же, как прежде, – загадочным и отстраненным. И сказал как ни в чем не бывало, будто для поддержания разговора на светской вечеринке:

 

– Встречать Новый год – это же не обязательно оливье с шампанским и дурацкие вопли под фейерверками. Главное же не это. Ты лучше в окно посмотри. Все уже случилось.

 

Я повернулась к окну и…

 

На улице шел снег. Фонари, прокладывая световые дорожки своими лучами в вечернем сумраке, заставляли каждую снежинку светиться серебром, как только она оказывалась в их власти. Вот появилась компания парней и девчонок в цветастых шапках с кошачьими ушками, золотыми коронами и антеннами инопланетян. В доме напротив прямо на застекленной лоджии елка сияла разноцветной гирляндой, мигая лампочками в такт какой‑то причудливой мелодии. Дама в винтажной шляпке и длинном пальто с меховым воротником торжественно несла в руках сверток, перевязанный огромным бантом. Из машины, что стояла рядом с нами, доносился… Damh the Bard? Причем та же песня, что у меня в наушниках? Или это у меня в ушах двоилось?

 

Я не успела выяснить это, потому как все пришло в движение. Разноцветный гудящий автомобильный поток обтекает нас со всех сторон, наш автобус вздрагивает всем корпусом и трогается с места, будто крупный зверь, пробудившийся после долгого сна.

 

И вдруг за окном я успеваю заметить – это было бы невероятно, если бы я не утратила способность сомневаться в реалистичности чего угодно еще несколько минут назад – огромный плакат посреди дороги с моим портретом и подписью… да, тот самый дурацкий плакат с портретом кисти неизвестного художника и те самые три слова, от которых рыдают в мелодрамах всякие романтичные дуры… и мое имя! Я ведь его не называла, но ему и это известно! И я уже не сомневаюсь, что и его он тоже придумал для комплекта к девушке своей мечты, иначе откуда бы оно вообще взялось?

 

Я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на него… но сиденье рядом со мной свободно. Он исчез так же незаметно, как появился. Автобус по‑прежнему полупустой и просторный, в таком бы ехать и ехать. Не зря же я его наколдовала именно таким…

 

Но я встаю и выхожу на первой же остановке. Мне совсем в другом направлении. Мне – в этот падающий снег, к разноцветным гирляндам, каскадам музыки в концертных залах, к моей истинной красоте в винтажных платьях с легким шлейфом цитрусовых духов, к вдохновенным взмахам кисти, творящей новые миры и пространства, к черному кофе и сырным сэндвичам по утрам. И к нему – моему Человеку января. Он нашел меня в этом полупустом автобусе, застрявшем в пробке среди серого и унылого безвременья, пройдя сквозь все магические защиты и амулеты, возведенные для защиты моих драгоценных страхов. А теперь я найду его – в его… нет, в нашем мире, который уже наступил.

 

Хозяин старого чердака

 

Нет, что угодно, только не чердак!

 

Мне вполне хватило старого хлама во всем доме, который пришлось разбирать. Тот еще аттракцион, я вам скажу. Чего тут только не нашлось! Целые пачки неведомых журналов столетней давности, пледы и одеяла, некоторые даже со следами былой красоты, а теперь изрядно поеденные молью и покрытые многоярусными слоями пыли, платья, блузки, пиджаки и еще куча одежды, понятия не имею, каких лет… Я уже не говорю про мебель, точнее то, что ею когда‑то было. Массивные шкафы, заполненные всякой всячиной: книгами самой неожиданной тематики, коробками из‑под конфет, из которых вдруг выкатываются нитки и пуговицы, картонными папками со шнурками, до отказа набитыми газетными вырезками; открытками, сувенирчиками, внезапными хрустальными вазами и бокалами среди всего этого хлама… Нет, перечислить все это невозможно, даже просто запомнить – и то не реально!