Весы Правосудия Божиего. Книга вторая

Тут уклад бытия человечного совершенно другой, невероятно, но даже собаки улыбаются, не поверишь, как в сказке.

Ездил за рулем, работал почти полгода, на микроавтобусе товары возил, так мусора пока что еще ни разу не остановили, представь ты себе, рай для шоферюги вроде тебя, дороги как паркет в Зимнем дворце, тут нету разницы, проселочная или автобан, все они идеальны, разметка, информация, знаки – мечта водилы, короче, ну разве что дожди да туманы, так это нам не привыкать, все же не гололеды, снега, российские ухабы да стрельба, жуть берет, как вспомню…

Поверь, мы в России находимся на постоянном экстриме, по сравнению с тем, как тут живут люди. Хотя, конечно, Родина есть Родина, и тут, безусловно, разговор краток, я ее люблю, а все то, что описал про Англию, так это ради анализа, ну и урока, что ли, ведь было бы неплохо, если Россия когда‑то смогла бы измениться в лучшую, ну вот примерно в такую вот сторону, хотя и тут не идеал наверняка.

Братка, истину тебе говорю, еще не слышал пока, чтобы кто‑то хоть голос повысил, ну было тут недавно дело, так это один душевнобольной человек случайно управляющим временно попал на фирму, где я работал шофером‑экспедитором и грузчиком в одном лице.

На полку его посадить пришлось, да и потом, конечно, ушел я оттуда от греха подальше, то было в Шеффилде, а теперь я уже по Лондону гуляю, тут между городами по паре верст, не то что мы отваливаем по тысяче, чтобы друг к другу на рыбалку добраться.

Конечно, наша Россия велика и красива, богата и многонациональна, но мы и за сотню лет не смогли бы все вот так убрать и построить, как тут, изменить мировоззрение народов, живущих в одной и той же стране, но, к сожалению, на столь разных уровнях материального достатка, а что о морали, так вообще и речи не ведется в последние‑то годы.

Столько сырья продаем, а дорог построить не можем, частное, понимаете ли, да как это может быть частным, если оно из недр земли русской берется? Ты ведь часто бывал в Москве, так это же центр Вселенной, по‑ихнему, ходят важные как павлины, а над тем, кто им хлеб выращивает, горбясь за мизерные гроши, посмеиваются, это нормально ли? Так вот, брат, пока мы сами друг друга не станем за людей считать, бардак был и будет.

В натуре говорю, тут цветной не цветной, да хоть русский – все имеют респект друг к другу, тут запросто миллионер пьет пиво рядом с тобой и не петушится, хозяин ресторана сам месит тесто, да, короче, стереотипы наши глупые тут не канают и близко.

Здесь не важно, я русский и говорю по‑ихнему с трудом, так рядом вон иранец хлебом торгует, и сам англичанин, у него покупая, спасибо говорит с уважением.

Здесь, брат, такой микс народов, что в глазах рябит, но живут в сто раз лучше, дружнее нас, уважают каждый сам себя, себе подобных и даже собак.

Обо всем этом пишу тебе не потому, чтобы заманить тебя сюда, нет, если бы не моя дурная голова, то Родину и семью я бы ни за что не покинул, то моей судьбе, видимо, так было угодно. Ведь еще недавно о таком повороте дел и помыслить не мог бы, знаешь, до тех пор, пока мать свою навестить приехал, а она и говорит:

– Сынок, до колдунки я ходила, а та возьми да нагадай, дескать, старший твой за границу надолго уедет, – и еще много другого ей наплела. Не верил, конечно, даже посмеялся над старушками, мол, от делать нечего трали‑вали, сапоги‑сандалии разводят, лишь бы лясы поточить, время коротая.

Так вот, глянь, а я уже тут как тут, по‑английски базарю, будь он неладен, и знаешь, не так‑то и сложно, можешь, когда надо, так просто выхода нет, а значит, сел и учи, мистер иммигрант…

Мы, русские, гордимся своими полетами в космос, но элементарных вещей для народа сделать не хотим, дорог нету, так кто же жить на селе захочет? Ладно, я уж чуть ли не политикой увлекся, лучше давай о себе.

Моя эмиграция с первого дня, могу сказать, вовсе не кажется совсем безнадежной, хоть и живу под чужим именем и без права на работу, но, несмотря ни на что, мир не без добрых людей, так что есть приятели и занятие. Стоял вышибалой на дверях – работа, надо сказать, праздник, но контракт, что предлагали, из‑за отсутствия документов заключить не смог, теперь приглашают по выходным в Манчестер, далековато от Лондона, не наездишь, а меня дурного сюда занесло, ну как… там получается, мне как из жалости по выходным сотку заработать дают, да неловко стало, честно скажу, чего у людей на шее сидеть, они ведь рискуют, держа на работе человека без разрешения, короче, надо подыскать какое‑то другое дело, да ладно, посмотрим.

В общем, я в порядке, как говорится тут, всяк и всюду.

Инне передай мой привет, люблю вас всех до единого, мои дорогие, и смею надеяться обнять вас когда‑то, если только пожелает того наш Создатель.

 

Сколько же воды должно утечь по рекам,

Березы вырастут, их спилят без тебя.

А можем ли распоряжаться своим веком,

Нет, но радуйтесь, что носит вас земля.

 

Ну вот, брат, на этой не очень‑то веселой нотке я и закончу свое первое послание из страны великого Шекспира, надеюсь, у тебя найдутся дела в моих краях и привет с адресом ты передашь моим дорогим. Наверно, моя просьба тебе покажется странной, но на это есть довольно веские причины, позволь воспользоваться нашей дружбой и держать инкогнито связь со своими через тебя. Как будут развиваться события, оно в руках Господних, но сам я не думаю, чтобы особо стремительно. Так что надо набраться терпения, жить и ждать, может быть, и дождусь того счастливого дня, кто знает.

 

С уважением к тебе и семье твоей, мой дорогой друг.

Всегда твой Гарри Блейд, он же Бронька Климов, бродяга международного класса

 

07. 09.1995 Подпись

 

Заклеив конверт, он вышел на вечернюю улицу в поисках почтового ящика и нашел его буквально через пару минут.

Классика жанра, смекнул он, открывая забрало фундаментального монумента всей почтовой системе. Скоро они войдут в историю вместе с рукописными письмами и почтовыми марками заодно, но пока еще выполняют свою функцию, связывая людей способом, придуманным прадедами, а ими позаимствованным у загадочной цивилизации майя…

На испанский «почта» переводится как correos, а если взять корень этого слова corre, то на русском это означает «бежит». Так вот, почтальоны майя бежали по тропам с им одним понятными письмами, состоящими из узелков, содержащих в них закодированную информацию. Испанцы прозвали их бегунами, уничтожили целую цивилизацию бедолаг, но привезли идею почты вообще как таковой на старый континент.