Весы Правосудия Божиего. Книга вторая

При этом он улыбался так добродушно, что не поверить его рассказу было попросту ну невозможно.

В новом свете вдруг показалась жизнь, душа Янки ликовала, но эмоции сдерживать она умела как никто. Годы научили на все смотреть спокойно, да и устала она уже порядком, прожив более десяти лет за рулем, ведь все, что она видела, это дорожная лента навстречу, ее характер стал закаленным, но есть лимит выдержки у любого человека.

Все да ничего, теперь предстоял еще один достаточно сложный период, ведь за три года у Деяна доза морфия выросла на порядок выше, нежели начальная. Он был практически наркоманом, сам того не осознавая. Без вовремя не принятой дозы он страдал от головной боли, теперь уже не по поводу травмы, а просто из‑за физической зависимости от наркотика, и это, друзья мои, вовсе не шутки.

Как только приходило время приема морфия, он просто физически не мог воздержаться, кололась голова, нервы сдавали – человек попросту страдал от переносимых им болей, и, глядя на это, она понимала, что без ее активного вмешательства однажды после катастрофы спасенный сын теперь может пропасть по причине наркотической зависимости.

Шофером он был отличным, служа в армии, аж генерала возил, ну, чья школа, сама ведь натаскивала чуть ли не с детства, так что теперь они ездили вдвоем, посменно крутя баранку, постоянно общаясь вроде как коллеги‑дальнобойщики.

Выход был только один: всегда держать его при себе и, контролируя прием наркотика, понемножку снижать дозу.

Разумеется, по рекомендации и рецепту того же доктора, имея право на покупку морфия в виде пилюль, она, взяв на себя ответственность, за один, но очень непростой год все же вытащила парня из опасной пропасти.

Поначалу было особенно трудно, он очень страдал и умолял ее дать поскорей ему дозу, и она, внимая советам врача, строго по часам выдавала ему успокоительное зелье, раз за разом увеличивая отрезок времени между приемами и уменьшая дозу лекарства.

Благо он любил и уважал свою мать, понимал важность того, что надо перетерпеть, а она, железной дисциплиной держа, нет, не держа, а помогая ему морально и занимая парня физически, справилась и с этой задачей.

 

– Мы победили, сынок, – один день она не без слез радости на глазах смогла уверенно произнести это вслух.

 

Вот уже сорок восемь часов прошло с тех пор, как он не попросил у нее новую дозу наркотика.

Морфий может помочь, и он, конечно же, не зря создан самой природой в виде мака, из молочного сока которого и производится этот природный болеутоляющий препарат как раз для облегчения физических страданий, но не надо употреблять его без причины на это.

Благо Деян оказался сильным душой и с помощью матери смог вырваться из очень и очень опасных объятий наркотической нирваны.

Янка была закаленной бизнес‑дамой, хотя и шоферила сама, но обделывала все дела. Тут и там у нее был порядок, в то же время будучи секси и веселой компанейской девкой со своей поговоркой: «Ну, если это угодно науке…»

Невероятно для тебя, мой уважаемый читатель, но на самом деле проверено, что если следовать своей интуиции, вот, мол, куда захочу, то туда и подамся, не важно какими путями, то порой, конечно, если судьба к вам благосклонна, можно оказаться в самых неожиданных местах и ситуациях. Ну вот, например, на Канарских островах, если хотите, конечно. Вовсе не мечтав об этом раньше, а просто раз в книге судьбы написано, то так оно и будет.

Все возможно, только слушайте свое сердце и не отказывайтесь от внутреннего зова, ведь именно первая мысль часто оказывается самой верной.

Да, все возможно, а вы знаете почему, да просто у каждого из нас своя дорога, и если идти по ней вперед, то обязательно встретишь тех, с кем твоя линия жизни должна таки пересечься в нужное время и месте. Но только при одном условии: надо двигаться вперед, хоть что‑нибудь делать для достижения цели, а не сидеть на месте, ожидая манны небесной.

 

 

Часть 3

 

Глава 1

 

Всему есть начало и обязательно будет конец, то не мудрость вовсе, а ведь, бесспорно, печальная истина жизни.

Так и наш герой Гарри, трудясь на иранской кухне в Лондоне, прекрасно понимал, что рано или поздно, но с места этого он, конечно же, сдвинется, хотя казалось, как будто чуть ли не тут и родился, среди кастрюль, овощей и с завязанным передником да колпаком повара на голове.

Три года миновали как один день, он кое‑что собрал за это время в своей «Нескафе» банке под кухонным столом, держать сбережения тут было, по ходу, безопасней, все‑таки сигнализация ночью, да и вообще сам он тут практически жил. Ну мало ли, по четырнадцать часов в сутки стругал то грибы, то чипсы.

Теперь уже после трех лет опыта работа чуть ли не сама исполнялась, попросту образ жизни, да и все.

Невероятно, но даже про женщин как‑то само по себе позабылось, а он их почти и не видел, постоянно будучи на кухне, домой приходя поздно ночью, переспал – и снова на работу, что‑то вроде монаха. «Надо же, и это я, у кого сразу аж по три любовницы бывало».

Гарри перебирал мысли, сидя на своем кресле вечером как раз за неделю до Рождества, когда город уже зажег праздничные огни всех цветов радуги, елки, коробки с подарками, счастливые лица тут и там…

 

Ветром перемен повеяло, он, сам себе усмехнувшись, плеснул порцию старого «Грант» виски и, поздоровавшись со своим отражением в окне, что, покрытое струйками нескончаемого лондонского дождя, призрачно отражало его невеселый фас. Отхлебнув немного напитка, он долго гонял его по полости рта, не спеша дегустируя вкус и задумываясь о том, что вроде надо бы как‑то менять свою унылую жизнь.

Тут же отвечая себе: «А какого черта, и можешь ли ты ее изменить, ведь фальшивый паспорт – и тот давненько как недействителен по признаку истечения разрешения пребывания в Королевстве, виза была всего‑то на три месяца, а почти четыре года уже проскочили аж вот прям молнией».

Годы проскочили, но в его ситуации ничего не изменилось.

Знать бы прикуп, жил бы в Сочи, вот, братцы, что однажды выдал некто из великих юмористов.

Свет он не включал никогда, да и зачем, его каморку достаточно хорошо освещал уличный фонарь, не смотрел телевизор, без надобности знать новости, когда не живешь, а существуешь.

 

Достаточно долго просидев в своем кресле с выставленными на подоконник ногами, он собрался уж встать, чтобы размять кости, как пожарная машина, завывая сиреной, проскочила мимо и тут же стала тормозить.

«Наверно, где‑то елочку подпалили, вот тебе и Рождество Христово».