Весы Правосудия Божиего. Книга вторая

– Ну прямо в рай‑то спешить пока что не стоит, нам и тут ничего как нравится, но раз уж там такие чудесные условия, то давай грузиться и едем.

Несомненно, он был согласен, но когда собрались, то в машине, конечно же, не осталось места для большого человека, да еще и с вещами.

Поскольку иранцев уже и так было четверо, сам с женой, двое подростков‑детей плюс пес еще в придачу.

Гарри вызвался доехать до места автобусом, но иранец отклонил его идею.

Масса вещей, загрузили в багажник, даже на крышу, ну и «опелек» практически сидел на мостах.

– Слышь, Гарри, ну сам видишь, просто некуда тебя запихнуть, но ты не горюй и автобусом тоже не мучайся, все же багаж имеешь, да и вообще ведь через пару дней я вернусь еще раз, надо забрать остальные вещички, разобраться со страховкой, и тогда‑то мы и поедем вдвоем, тебе‑то какая разница, этим рейсом поехать или следующим.

– Да что ты, брат, я тут перекантуюсь, без проблем, поезжайте вы с семьей, а как буду нужен, то позвони, и я сяду на автобус в тот же день.

– Ведь вещи остаются, мне по‑любому надо еще раз метнуться. Тут часа четыре езды как максимум, не беспокойся, я, может быть, даже завтра вернусь.

Они особо‑то и не прощались, чего там, до завтра… послезавтра.

 

Пришло завтра и послезавтра, имея телефон иранца, Гарри мог бы и позвонить, но чего названивать, раз человек сам не желает общаться.

Странно все же казалось, ведь они практически и жили все вместе эти годы, дети и супруга Фарука‑иранца его принимали за близкого человека, да с самим хозяином они и вовсе вроде как побратались, а у этих людей с востока такие дела как братство – серьезно почитаются.

Особо он бы и не напрягался, ну уехал человек, решил новую жизнь начать, так ну и пусть, но почему бы не позвонить и объясниться, ведь ожидая своего благодетеля, у него уже кончились и последние пенсы.

В конце концов Гарри решил отбросить скромность и на третье сутки все‑таки набрал номер, но абонент был недоступен.

Вторая и третья попытки дозвониться не принесли результата. «Да ну его», – Гарри, махнув рукой на странный поступок «побратима», борясь со странным осадком на душе, то ли кинули, то ли беда с человеком стряслась, он подпоясался и пошел искать хоть какую‑то работу, а то ведь в холодильнике не стало уже почти ничего.

На общественный транспорт денег не было, да и куда же ехать, по сути, надо идти пешком и спрашивать везде и всюду за шанс заработать любым путем, ибо голод не брат.

С утречка собравшись, он побрел по ресторанам, харчевням и прочим заведениям общественного питания, но, похоже, черная линия в этот раз попалась шире, чем обычно.

Несмотря на солидный опыт кухонной работы и на самом деле уже хороший английский, в эти послерождественские дни его шансы были равны нулю.

На стройках спрашивали за национальный страховой номер, а этого чудо‑номера у него попросту быть не могло, ну, значит, и шансы работу легальную найти равнялись не то что почти, а прямо нулю.

Пошли уже третьи сутки с тех пор, как он просрочил арендную плату за квартиру, и в случае нерешения вопроса по поводу заработка буквально через четыре дня, а то есть как раз на новогоднюю ночь, ему именем договора по найму пришлось бы покинуть апартамент и спать на улице. В случае отказа выйти вон из неоплаченной квартиры хозяин вправе вызвать стражей порядка, и тогда проверки документов не избежать, а это конец странствиям, и вообще лучше уж ему самому предпринять некие меры, перед тем как на пороге окажется констебль.

Альтернативный вариант был нисколько не более привлекателен, а то есть, не дожидаясь прихода хозяина с полицейским, добровольно покинуть квартиру, не ропща стать бомжом и пойти да пристроиться где‑то под мостом, ибо в те зимние месяцы дождь в старой доброй Англии практически не прекращался.

Разумеется, что бомжевание лишь продлило бы агонию на какое‑то время, жилами скрипя, оттянув развязку драматического сценария, но также не сулило лучшего окончания скитаний, а получилась бы пьеса в пяти действиях с исчерпывающими названиями отдельных сцен примерно такого вот рода, как «Бронька Климов, он же Гарри Блейд… нашелся», «Бродяга международного класса… или?», «Позорное фиаско авантюриста», «Не суйся в воду, не зная броду», трогательная сцена «Возвращение блудного сына», а также последняя и самая печальная часть драматической истории «Под крышей родного казенного дома», да до полной сцены сей трагикомедии эпилог с досадным, но тем не менее прозаичным названием «Бери ношу по плечу, а то никто не узнает, где могилка твоя…»

Ведь дураку – и то понятно: будешь вести бродячий образ жизни, так, конечно же, что рано или поздно полиция потребует документы, и как же их не спросить у бомжующего мужчины с нескрываемыми приметами атлетического тела отставного морпеха. Столь подозрительного типа разоблачили бы в несколько минут, приняв для проверки Скотленд‑Ярдом, а в его хоть и не далеко идущие планы, но такой исход текущего дела входить ну попросту не мог.

Так что любыми путями, если он хотел остаться вольным орлом, надо было срочнейшим образом искать третий, то есть положительный вариант выхода из сей более чем курьезной ситуации, иначе можно готовить петлю, ибо чего же самому тянуть свою же агонию…

Ранним утром четверга, когда до прихода хозяина квартиры оставалось всего‑то два дня, измучившись размышлениями такого вот рода, бессонницей и голодом, он пошел еще раз прошмонать кухню в надежде найти там хотя бы какой‑нибудь пакетик чаю, что ли.

Перерыв все шкафчики, шуфлядки и полки, он наткнулся на банку консервов и, не задумываясь о том, что делает, машинально сорвал крышку, привычным движением достав из шуфлядки, и, вооружившись столовой ложкой, зачерпнул из содержимого конкретную дозу данного продукта, занес полную ложку продукта в полость рта и не спеша стал пережевывать эту немного странную массу, состоящую из кусков субстанции, очень похожей на довольно жесткого, как бы резинового мяса вперемешку с неким соусом в состоянии желе и одним из представителей великого семейства бобовых культур вдогонку.

Не так‑то и плох на первый взгляд казался продукт, но, жуя, разглядел еще раз наклейку на борту жестяной банки с изображением «улыбающегося» на все тридцать два клыка бордер‑колли, старейшей породы пастушьих собак и гордости англо‑шотландских овцеводов.

Перед тем как проглотить данный продукт, переварив информацию с данной наклейки, он задумался о том, что пока еще себя все‑таки считает человеком.

А посему спокойно, без особого отвращения, но и не сожалея о не принятых собачьих витаминах, Гарри выплюнул сей редкий деликатес в мусорный бак и, с презрением глядя на свое отражение в протертом временем зеркальце, закрепленном над мизерной по своим размерам раковиной умывальника, пару минут тщательно чистил зубы, вспоминая ту бесспорно народную мудрость, в которой говорится о том, что, дескать, волка ноги кормят…