Весы Правосудия Божиего. Книга вторая

Глава 1

 

Словно волной смыло романтическое настроение, когда он увидел, как, раскрыв свою весьма опасную пасть, навстречу ему галопом несся устрашающего вида пес‑бультерьер.

При нападении собаки с репутацией страшного зверя не испугаться мог бы, наверно, только лишь ненормальный, ну или на самом деле отчаянный атлет, который уже неоднократно смотрел смерти прямо в глаза.

Животное быстро приближалось, и мужчине оставалось только приготовиться к смертельному поединку, так как бежать и скрыться было некуда, он успел взором окинуть поляну, но даже самые ближайшие деревья, куда, по сути, можно было бы забраться при серьезном желании спасти свою задницу, стояли на слишком большом расстоянии…

Пытаться попросту убежать было бессмысленно, к сожалению, он не входил в ряды выдающихся спринтеров, чтобы вот так вот дать ногам волю, как шутят в народе, мол, знаю два лучших приема карате, а то есть быстро бегать и хорошо прятаться… ну а вот некоторыми другими видами единоборств наш герой владел вполне серьезно, так что оставалось лишь собраться духом и за секунды приготовиться к схватке.

Он, словно тореро, смахнул кожаный плащ с правого плеча, тем же движением намотав на предплечье левой руки, в надежде подсунуть таким образом защищенную конечность под клыки атакующего животного, ну а там уже как карта ляжет, единственный вариант победить этого монстра – захват в области трахеи и удушье.

Мужчина сгруппировал мышцы, словно робот, за доли секунды, проверяя все узлы, системы и программы, благодаря по жизни натасканным нервам, он моментально получил выброс адреналина и был готов к схватке со смертоносными клыками, но подбежав на расстояние в четыре шага, собака вдруг остановилась, завиляла хвостом и, чуть ли не улыбаясь, всем своим видом давала понять, что желания напасть на человека у нее и в помыслах‑то нету.

Убедившись в миролюбивых намерениях четвероногого друга людского, Гарри машинально вытер вспотевший лоб и, как бы аплодируя слюнявой морде, захлопал в ладони, таким образом сбрасывая свой стресс, полученный в ожидании неизбежной схватки.

Устрашающего вида кобель играясь запрыгал вокруг него, вскоре из‑за поворота дорожки появился хозяин опасного животного и, что‑то крикнув по‑английски, подозвал собаку к себе, дружески помахав рукой в сторону остолбеневшего человека, надел ошейник на страшного зверя и преспокойно, на самом деле «в английском спокойствии» зашагал рядом со своим питомцем, как ни в чем не бывало прогуливаясь дальше по ухоженной дорожке Гайд‑парка.

«Вот это да, никак я прилетел сюда только для того, чтобы в первый же день английские собаки меня разорвали бы на сувениры».

Это была его первая мысль, когда только увидел несущегося на него зверя. Но, черт побери, сон ли это или галлюцинация, он, еще не веря в благополучный исход встречи с псом, продолжил свой путь безо всякой заранее выбранной цели, да и какую же цель он мог выбрать, не имея ни идеи о том, что с ним будет в ближайшее время, чего еще ожидать от судьбы‑злодейки.

Даже не заметил, как попал на Тауэр‑бридж, зашагал по чудо‑мосту, пересекая мутноводную Темзу, а на том берегу Биг‑Бен как раз отбил десятый час вечера, он просто шел не спеша, гуляя куда глаза глядят в совершенно чужом городе, стране, по острову, куда его сегодня волею судеб принес в своем чреве иностранный самолет.

Поступил ли он правильно, покинув Родину, да кто знает, сам себе на этот вопрос он ответить не мог – как ни пытался оправдать свой поступок, он снова и снова терзал себя мыслью, что не давала покоя: «Да какого дьявола было надо всему этому случиться и именно со мной…»

Но в те годы середины девяностых прошлого века жизни людские ломались пригоршнями ежеминутно: Советский Союз распался с оглушительным треском, повергая в хаос привычное течение времени, страсти бурлили – свобода слова и действия… большими кусками делился за семьдесят лет испеченный Страной Советов пирог… Более чем двухсотпятидесятимиллионной стране пришел конец, и ее граждане теперь разбегались кто куда, многих своей холодной рукой забрала костлявая, мол, лес рубят – щепки летят, некоторым повезло больше, и они стали выкарабкиваться из грязи в князи, ну а неким пришлось‑таки спасаться за рухнувшими кордонами железного занавеса своей необъятной родины, которая когда‑то обещала золотые горы в коммунистическом будущем… но не тут‑то было, за слова отвечать стало некому, как это и водится испокон веков… и не только на Руси святой.

Погруженный в мысли примерно такого рода, человек неприкаянно бродил по совершенно чужому городу, даже не задумываясь о будущем, не радуясь обретенной свободе, чудом спасенной жизни, в конце‑то концов, надо бы благодарить Бога за то, что не лег костями еще там, за Уралом, но радости не было, да и чему тут радоваться, когда вся жизнь ушла коту под хвост, семья, дом, даже имя – и то чужое, вот попробуй, брат, поживи‑ка теперь… не к кому зайти, даже поздороваться не с кем…

Солнце уже спустилось на западе и скрылось из виду где‑то между крышами бескрайнего города, а он все еще бесцельно бродил по затихающему Лондону, оказываясь то на Пикадилли с ее Королевской академией художеств, на Оксфорд‑стрит с оживленным движением потоков людей и рекламными огнями множества фешенебельных торговых точек и развлекательных заведений.

Было уже около полуночи, когда, присев на гранитную лавочку Трафальгарской площади, созерцал черные статичные скульптуры гигантских львов, замысловато расположенных по всем четырем углам‑краям света, и статую адмирала Нельсона в центре, установленную там на колонне высотой чуть ли не пятидесяти метров в честь победы над Наполеоном в 1805 году в битве при Трафальгаре – гордость Англии.

Была относительно теплая и сухая погода, так что спешить под крышу не приходилось, и он предавался течению времени и мыслей обо всем или ни о чем, так и не решив пока, где ночевать первую ночь в этом, судя по всему, восхитительном мегаполисе Туманного Альбиона.

Почему‑то никак не хотелось заходить вовнутрь зданий, ни в отель, ни даже в бар на пинту пива, ни вообще с кем‑либо общаться, и какое могло тут получиться общение, когда он на английском языке еще пока не имел ни малейшей практики, хотя и учил этот язык в последние недели по интенсивной программе, но теперь, будучи в Лондоне и прислушиваясь к окружающей его речи, ну не понимал, черт побери, вот ни слова.

Такое состояние души, ну, как будто он на самом деле умер, а теперь вроде призрака бродит в чудесном потустороннем мире, где только и слышно как: «пожалуйста», «спасибо», «добро пожаловать», но стоит лишь к кому‑то обратиться да просто заговорить, как магия исчезнет и он опять окажется в суровой, ужасающей реальности, в той страшной действительности, откуда всего несколько часов назад чудом, но как‑то все же удалось унести свою задницу.

Оказывается, тут даже собаки не кусаются, они улыбаются незнакомцам.

Не мог он поверить, что вот такая вот разница между Россией и Англией.

«Это как же мы жили все годы, глядя друг на друга из‑под бровей, готовые всякий момент броситься в драку, а теперь‑то и вообще ходим вооруженные до зубов и не просто носим оружие, а частенько используем именно по предназначению… словно с ума посходили все в одночасье».