Врата Скорби. Книга первая: Дикий Восток
По тропе ехали машины. Две как минимум, они натужно завывали моторами, преодолевая нелегкую горную дорогу, и с каждой секундой прерывистый вой двигателей становился чуть громче. Сам Волков никогда бы не рискнул ехать на автомобиле по этой дороге – горные дороги коварны, никогда не знаешь что под тобой – каменная твердыня или готовый сорваться вниз каменный поток. Пусть здесь нет ни зимы, ни лета, пусть здесь никогда не было снега – но перепады температуры – до сорока градусов за день. День за днем, год за годом точит время неприступные каменные твердыни. Вот – казалось бы валун без единой трещины. А пройдет лет пятьдесят – что пятьдесят лет по меркам здешних гор – и идут по бурой каменной тверди едва заметные трещинки, и начинают откалываться кусочки – маленькие, пока совсем незаметные. Но откалываются. А пройдет еще двести лет – и нет уже валуна, а на его месте – всего лишь россыпь камней.
И поэтому, опасны местные дороги, того и гляди – дрогнет под колесом дорожная насыпь, накренится машина, миг, другой – и ощерившаяся зубами скал вечно голодная пасть пропасти ждет тебя. Поэтому в таких местах как это ездили с открытыми дверцами, чтобы успеть выпрыгнуть…
А эти, похоже, непуганые…
Мало того, что дверцы закрыты, так еще и едут, не соблюдая дистанцию. Метров десять – здесь это не дистанция, он бы держал тридцать как минимум…
Бинокля не было, а если бы и был – он не рискнул бы им воспользоваться – сам сколько снял таких вот «любопытных» из своего карабина. Дистанции пока хватало – дорога тут шла хитро, показывалась ниже и дальше, на расстояние верста с лишком, потом уходила за гору – и потом выныривала снова. Времени на то, чтобы оценить опасность было немного – но оно было. И эти два ФИАТа уряднику совсем не понравились.
У местных таких машин не было. Королевская Гвардия, ни на что не годившаяся, кроме как на охрану дворцов и то если на них не нападают – ездила на германских Бюссингах и Опелях, сами казаки передвигались на АМО и ЯГах. А тут были ФИАТы – мало того, еще и не капотные, с кабиной над двигателем, каковые были в ходу только у гражданских. При подрывах на минах и фугасах такая машина очень опасна, ни один военный, прослуживший хотя бы пару месяцев на Востоке и знавший, что может сделать с человеческим телом заложенная на дороге мина, такую машину не купит.
И что же делают гражданские машины, на этой горной дороге, с бойцами местной княжеской гвардии в кузове – судя по форме, да еще и с пулеметом, небрежно так выставленным на крышу головной машины? А?
Вопрос…
Машины прошли перевал, нырнули влево, укрываясь за горой. Несколько минут – и они будут здесь. Надо решать, что делать.
Открывать огонь сразу? Закон – тайга, прокурор – медведь? А если эти придурки и впрямь свои? Только не хватало – казак гвардейцев из засады пострелял…
И что? Пропустить?
ФИАТ вынырнул из‑за поворота, лобастый, засыпанный пылью, шумно ворчащий двигателем. В кабине один, два… двое, и в кузове не меньше пяти, а один у пулемета, выставленного прямо на крышу кабины… кажется Максим, старый Максим, которые у гвардии были в изобилии. Здесь водитель осторожничал, ехал со скоростью пешехода – а те, кто были в кузове, не следили за дорогой и за горными склонами, они просто держались за дуги и смотрели вперед. Одеты как гвардейцы, только на голове накручены бедуинские платки, цветастые, серые от пыли, закрывающие все лицо, так что остается только узкая полоска для глаз. Так гвардейцы или нет?
Смертельно рискуя, Волков решил все же проверить. Взяв на прицел пулеметчика – тот больше думал о том, как не упасть, нежели о своем грозном оружии, урядник дождался, пока машина доберется до лежащего на склоне камня – и изо всех сил гаркнул:
– Вакеф ална батуха![1]
И нажал на спуск, отсекая короткую очередь и отбрасывая от пулемета моментально оживившегося пулеметчика…
Выстрел был точен – одна из пуль попала пулеметчику в голову и он, бессильно взмахнув руками, как птица крыльями, начал валиться назад, в кузов. Чуть переведя прицел, казак несколькими короткими очередями пробил кузов, завалив еще как минимум двоих. И нырнул за валун, уходя от шквала ответного огня…
Водитель, по крайней мере, тот, что сидел в головной машине, был неопытным – при обстреле, казаки со всей дури давили на газ, стараясь проскочить опасное место. Этот же надавил на тормоз, заблокировав машиной – пока совершенно исправной, кстати – тропу.
А вот те, кто сидели в кузове – тем опыта, похоже, было не занимать…
Врезали так, что мало не показалось, скороговорка нескольких стволов слилась в сплошной оглушительный треск. В знакомую скороговорку СТЭНов вливался голос как минимум одного ручного пулемета, и чего то еще, наподобие…
Шваркнуло – не грохот, а именно хлопок, трескучий такой. Граната!
– Holy shit! – в голос вскричал кто‑то там, на дороге, перекрикивая даже автоматы…
Ах, вот так…
Надо было уходить, британцы не те противники, с которыми можно воевать в одиночку. Эти не испугаются и не отступят, это тебе не гвардейцы и не аллахакбары. Эти проломятся – Волков мельком слышал о таких случаях и знал, что бритты сражаться будут всерьез. Нельзя им задерживаться здесь, в чужом краю и на чужой дороге, надо пробиваться любой ценой…
Не дожидаясь более крупных неприятностей – а кто‑то, к гадалке не ходи, под прикрытием огня остальных уже подбирался на бросок гранаты – Волков перевесил автомат, так чтобы он не мешал. Достал две гранаты, выдернул чеки, одну за другой. Приготовил шашку. И когда шашка весело запыхала белым, вонючим дымом – одну за другой отправил гранаты за спину туда, где был противник.
Взрывы раздались почти синхронно, их было сразу несколько. Он успел вовремя – британец уже подобрался на гранатный бросок и приготовил свои подарки. Спасло то, что гранаты урядника взорвались на холме, на голой, каменистой поверхности – а одна из британских гранат как раз скатилась в яму, которую Волков считал выкопанным окопом. Но и взрыва второй брошенной британцем гранаты было вполне достаточно…
Горячим, исполненным летящей стали ветром Волкова бросило на осыпь, сразу несколько осколков достали его – но не убили. Один из осколков чиркнул по шее, несколько впились в ноги, но большую часть принял в себя мешок, который каждый казак носил на спине и в который складывал потребное ему снаряжение. Удар о землю и вихрь осколков не погасили сознание – оскалившись, урядник перевернулся на спину и, держа автомат обеими руками начал поливать британцев.
– Что! Не нравится!? С…и! Идите сюда, гады, у меня еще есть! Сучьи дети! А‑а‑а‑а!
[1] Стой, стрелять буду! (арабск). Фраза известная любому казаку и любому поселенцу.
