Врата Скорби. Книга первая: Дикий Восток
Четкий шлепок подзатыльника
– За что?!
– Меньше слушай…
Грищук, конечно, тот еще фрукт. Если бы командир ему потачку не давал – давно бы в дизель зарулил. То есть – в дисциплинарный батальон, куда‑нибудь в Палестину. Или еще куда‑нибудь, куда Макар телят не гонял. Там, где только солнце, мухи, жара и местные, так и норовящие сунуть нож в спину. Здесь, по крайней мере, не так: море рядом, дышать можно, а местные – большинство не мусульмане, а армяне. Турки здесь треть, наверное, даже меньше, остальные армяне и греки, православные. Их в свое время русская армия от резни спасла, они под волю Государя Императора добровольно пошли, а не как турка. И христиане, к тому же, как и греки. В город выйдет русский офицер – до сих пор старики находятся, которые на колени падают, руки целуют… неловко даже. В любой таверне – скидку сделают, а то и бесплатно покормят. Понимают, что уйдет русская армия – кончит их турка. Как есть кончит.
Но теперь – точно не уйдет. Вон, какую махину отгрохали. Главная взлетка три с половиной, запасная три ровно. Бетон гладкий, чистенький, белый и такой крепкий – ничем его не возьмешь. Ангары построили… сейчас тут ровно двенадцать машин. Одна фаланга[1], но строительство еще не окончено, говорят, тут целая эскадрилья будет. Место, по крайней мере, для нее построят. Место то больно знатное. Пятьдесят километров – и Средиземное море. А в море – англичане…
Так что такие деньги вбухали – точно никуда не уйдет. Заметано. Железно.
Командир тут новый, как и все летуны – заносчивый, тем более аристократ. Пущин, Николай Николаевич, числящий свою родословную еще с рюриковых времен, а так – вертопрах и позер. Летчик, одним словом. Вот из‑за таких как он – и распустили персонал в наземных частях, распустили. Офицеры – ведут себя так, как будто БАО[2] совсем не имеет к ним никакого отношения. А для того, чтобы не было проблем – дали волю годковщине[3]. Никто ничего не хочет знать, пока что‑то совсем уж сурьезное не учинится – смертоубийство, например. Но деды тоже предел знают… пока не напьются. А как не напьются, коли в этом месте почитай все виноделие Турции и обособлено? Полно всего – виноград на вино идет, а из выжимок гонят самогонку. Офицеры ее граппа называют, но это навроде как самогонка. Особливо, если удастся стырить спирта. В авиации спирт применяют, тут полно приборов каких‑то. А техники, если за ними не присмотреть – используют ацетон, а не спирт.[4]
– Вы лучше вот чего? Откуда комэск о бухле узнал?
– О каком бухле?! – недоуменно спросил Борисов, тоже салага, и недовольно скривился – Грищук ударил его по ноге, прямо по кости. Это «футбол» называется. А есть еще лось – это когда руки перед лбом выставляешь, навроде рогов, а старик – бьет. Или телевизор – это когда подушку прижимаешь к груди, а старик с разбега пробивает ногой. Или колыбаха – это когда кладешь голову на табурет, а старик с размаху подушкой. Старики – они такие…
– Ты мне баки не забивай, салага. У третьего капонира которое было припрятано. Вы настучали, с…?
Суть дела была проста как три рубля. С базы – отлучаться можно было не всем, а только офицерам, офицеры же ездили свободно. А выпить – хочется всем. Вот старослужащие – после получения очередного денежного довольствия отобрали его у салаг и чижей и упросили одного из офицеров купить в городе несколько бутылок этой самой граппы. Переплатили, как без этого, какой офицер будет за так помогать. Привезенную граппу‑самогон спрятали у третьего капонира, присыпали землей. А вчерась – полковник Ладецкий, который тут за охрану отвечает и за режим – это все нашел, приказал согнать личный состав с бодрянки[5]
[1] Три стратегических бомбардировщика (обычный состав самолетов отправляющихся на одно задание) – эскадрон. Три эскадрона – фаланга. Три фаланги – эскадрилья. Три эскадрильи – эскадра. Три эскадры – воздушный флот. То есть в одном флоте – двести сорок три машины.
[2] Батальон аэродромного обслуживания.
[3] Срок службы составлял пять лет. Поэтому – была не дедовщина, а годковщина, статус изменялся не раз в полгода, а раз в год.
[4] Знакомая проблема. А потом – приборы можно отправлять на свалку. В ВВС СССР был даже напиток такой – самолетовка.
[5] Бодрствующая смена, не находящаяся на боевом дежурстве. В БАО смены три. Восемь часов дежуришь, восемь бодрствуешь, восемь дрыхнешь. Так и служба идет…
Конец ознакомительного фрагмента
