Взгляд на миллион
«Странный», – подумала она. И вдруг почему‑то произнесла вслух, как будто хотела услышать, как это звучит со стороны:
– Странный.
Сьюзен зашла в дом, взяла первую попавшуюся книгу и широко раскрыла окна.
Свежий воздух, напоённый сладковатыми ароматами полевых цветов и терпкими нотками набирающей силу виноградной долины, в считанные секунды заполнил комнату. Она вспоминала всех своих близких и друзей, пытаясь найти сходство с новым знакомым…
«Мартин по‑мужски красив и притягателен, словно рождён в аристократической семье и самое главное его предназначение – это позирование для фамильных портретов, при этом в нём нет самолюбования и он не пытается казаться лучше, чем есть на самом деле. Видимо, жизнь на винограднике помогла ему сохранить чистоту души, скромность и какую‑то одухотворённость, чего напрочь лишены современные молодые люди. Непослушная чёлка, густые чёрные волосы, высокий лоб и очень трогательный взгляд.
Взгляд человека, который чувствует и воспринимает всё происходящее в какой‑то своей, присущей только ему, манере. Как будто он не смотрит на тебя, а изучает изнутри; словно проникая в душу и сердце, видит в тебе нечто особенное, чего ты сам никогда не знал о самом себе. И в эту минуту действительно хочется стать тем самым особенным и не похожим ни на кого человеком… И всё же он очень странный, этот голубоглазый пилигрим. Не понимаю, почему мне хочется называть его именно так? – спрашивала сама себя Сьюзен. – И он с таким откровенным восхищением и трепетом смотрел на меня на винограднике…»
Она открыла книгу на случайной странице. В глаза бросилась фраза: «Не знаю, сколько ещё понадобится времени, чтобы снова обрести себя. Некоторые люди, годами бегая по кругу, протаптывают для себя глубокие ямы, а остаток жизни пытаются выбраться из них».
Сьюзен на мгновение почувствовала себя именно таким человеком, несмотря на то, что в свои двадцать лет она знала три языка, училась в университете, числилась лучшей на курсе и, по мнению многих, была просто непревзойдённой красавицей. До конца дня она старалась не думать о встрече с сыном бывшего владельца виноградника, пытаясь занять себя разными важными делами. Но, чем сильнее она стремилась отодвинуть от себя придуманный ею же самой образ «странного незнакомца», тем глубже он проникал в её сознание.
Мартин вошёл в свою комнату с твёрдым намерением уехать сегодня же. Но отсутствие решимости попросить у Софи денег на поездку в Лондон останавливало его. До конца дня он помогал матери на винограднике и уже больше не виделся со Сьюзен и Жаком. Случайная встреча с милой, очаровательной соседкой не выходила у него из головы. Мартин вдруг подумал о том, что не может так просто взять и уехать. Словно всё вокруг говорило ему, что они обязательно должны встретиться ещё раз.
Вечерний закат совсем по‑иному окрасил тихие, уплывающие куда‑то вдаль, уносящие от всего мирского и говорящие на каком‑то «своём» языке, узкие извивающиеся дорожки и густые, «поющие» в унисон с дерзким, прохладным ветром, виноградные аллеи. Казалось, жизнь ненадолго прощалась с этим благословенным местом, чтобы, вернувшись утром, вновь щедро наполнить сердца и души теплом и сладостным трепетом предвкушения будущего богатого урожая…
Глава 8
Проснувшись на следующий день от похожего на протяжный собачий вой звука покачивающейся за окном деревянной изгороди, Мартин долго лежал в постели, размышляя, что ему делать дальше. Он думал о том, как накануне утешал мать, сидя с ней в его комнате, что до приезда Роджера надо успеть вернуть машину Марго, и с каким‑то абсолютно искренним благоговением вспоминал о прекрасной незнакомке, которую встретил вчера на винограднике… В следующую секунду мысли его сошлись на главном: нужно было решиться уговорить мать помочь ему с поездкой в Лондон. Мартин быстро оделся и подошёл к Софи.
– Мама, я говорил вчера, что хочу поехать в Англию на обучение. Для этого нужна достаточно крупная сумма денег. И я хотел попросить… Естественно, в долг. Через два‑три месяца я всё верну. Мне просто больше не к кому обратиться.
– Мартин, конечно, возьми сколько нужно. Я верю в тебя, – сказала Софи и, открыв верхний ящик комода, передала сыну аккуратно сложенную пачку денег. Затем она достала из посудного шкафа знакомый с детства кофейный сервиз и предложила Мартину сесть за стол.
– Если бы ты мог остаться и работать вместе со мной у Жака, – продолжила Софи, – то я большего бы и не желала в этой жизни, но у тебя свой путь.
«Маме, конечно, повезло, что Жак увидел в ней ценную помощницу и взял к себе на работу. В противном случае денег, вырученных от продажи виноградника, хватило бы максимум на год», – решил Мартин, отсчитывая необходимую сумму для оплаты своей комнаты в Париже и поездки в Лондон.
Он не мог рассказать Софи, что денег долго ещё не будет, потому что картины, которые он пишет, продаются за гроши. Рабочие в порту тоже не всегда были рады видеть его и, тем более, делиться с ним своим заработком. Долги же росли, словно на дрожжах.
Жизнь в Париже требовала больших расходов. На встречи и пустяшные подарки для Марго уходили все его скудные средства. Но Мартин не жалел. Марго показала ему другую жизнь, и он был ей за это благодарен.
После разговора с матерью Мартин был уверен, что сегодня же уедет в Париж. Он вышел из дома и направился к машине. Из кармана плаща Мартин достал пачку сигарет, кулон и записку Марго. Он никак не мог понять, почему она вернула ему кулон.
«Что это, прощальный жест? – думал Мартин. – Да, скорее всего, так оно и есть. Надо признать – я не смогу сделать её счастливой. И всё же… Марго – удивительная женщина. Её любовь всегда была настоящей и в то же время увлекающей в какую‑то бездну, которой нет ни конца, ни края…»
Он смотрел на кулон, как будто видел его впервые. Место крепления по цвету сильно отличалось от цепочки, и, казалось, либо именно в этой части кулон должен был открываться, либо здесь от времени просто сошла позолота.
Неожиданно для себя Мартин нажал на крепление, и кулон раскрылся, как раковина, внутри которой должна была быть жемчужина, но вместо неё он обнаружил маленькое, в виде сердечка, фото Марго, которое она, судя по всему, вложила в кулон на память.
«Как странно. Я даже не знал о том, что украшение было с секретом. Неужели всё‑таки она прощается со мной?» – продолжал размышлять Мартин. Он достал записку от Марго, сложил её вчетверо и аккуратно поместил внутрь кулона, который тут же переложил в верхний внутренний карман плаща, как будто этот милый подарок действительно сейчас был её сердцем. Он сел в машину, вынул из пачки сигарету и закурил.
Можно было бы уехать прямо сейчас, и тогда не случились бы все те события, которые круто изменили его жизнь.
