Я тебя нашёл

До сих пор не понимая, зачем мне изучать древнюю речь, я перевела взгляд на картину, висевшую на стене, смотря то ли на изображение, то ли сквозь него.

– Это битва войск света с войском тьмы.

Я переступила с ноги на ногу. Как же неловко. Не выдержав больше изучающего взгляда Фреи, спросила, где мне расположиться.

– Пройдём в мой кабинет.

Будучи уверена, что я последую за ней, профессор повела меня в глубь дома.

Пройдя по длинному тёмному коридору, мы оказались перед… воротами? Такие тяжёлые, массивные двери, словно по ту сторону находится Королевская казна, не вписывались в интерьер дома. Фрея с нажимом толкнула их и жестом велела мне проходить, пропуская вперёд.

– О святые Небеса, как же здесь красиво!

Если бы райские сады существовали, то они выглядели бы именно так.

Кабинет просто утопал в зелени и цветах. Однозначно, потрачено огромное количество магии на это великолепие. Не только знания травологии, но и расширения пространства, ибо невозможно было вместить всё, что находилось в саду, даже в размер дома, а уж в размер кабинета и подавно. Цветы, деревья, от обыкновенных ив до цветущих под потолком белоснежными цветами магнолий. Акации и миндальное дерево, розы, гортензии, орхидеи и, конечно, подснежники, целое поле подснежников. Посередине стоял мраморный каскадный фонтан. А сверху – звёзды. Вместо привычного потолка – небосвод. Поодаль стоял стол. Ступая к рабочему месту по ковру из травы, я не могла подобрать слов, чтобы передать восхищение этим местом. Поистине, волшебство, и как же оно прекрасно. Жаль угасает.

– Тебе известно, почему магия иссякает? – присев в плетёное кресло, обратилась ко мне профессор.

Она мысли читает?

– В древних фолиантах говорится, что это случилось после битвы троемирия. Нет победителей, нет проигравших, огромные потери среди троих представителей миров. Небожители, люди, волшебные существа и демоны за одну ночь практически уничтожили всё то, что создавали с начала времён, а после фейри начали покидать мир людей, уходя за завесу. Общение с волшебными существами начало сходить на нет, как и сама магия.

– Верно, – сухо проговорила профессор.

Глубоко вдохнув и пожелав себе удачи, я принялась за перевод.

Сказать, что за три часа я далеко продвинулась – ничего не сказать. Перевела с десяток рун, как могла, и голова загудела.

– Проклясть бы вепревой оспой тех, кто придумал этот язык, – фыркнула я и откинулась на спинку стула, разминая шею.

– То есть всех ангелов? – отложив книгу в сторону, обратилась ко мне Фрея. – Показывай, что у тебя получилось.

Собрав раскиданные по столу записи с исправлениями, я начала читать свой многострадальный перевод.

– Много мужчин было. Падшая женщина шла по пути крови в погреб к мужчине. Разорвав одежду, он смотрел на неё глазами смерти.

Оторвавшись от записей, я задумалась над смыслом сказанных слов, а ведь на страницах пергамента они звучали как‑то более сдержано.

Профессора как будто окунули в ледяную воду: высоко поднятые брови, приоткрытый рот, выражение лица человека, который только что услышал самую вселенскую чушь мироздания.

С её губ сорвался смешок, быстро переросший во взрыв смеха. Слёзы текли по её щекам, тело сотрясала дрожь. Звонкий, заливистый, заразительный смех заполнял всё пространство оранжереи‑кабинета, а я впервые увидела её такой жизнерадостной и невольно улыбнулась.

– Ох, Фейт, это было бесподобно и неожиданно, прости, я… – сквозь еле сдерживаемый новый порыв смеха попыталась сказать мне Фрея.

– Да что уж тут, действительно бред фейри, – поджав губы, я скользнула взглядом по своим закорючкам. – В рунах без бутылки не разобраться, а уж чтоб читать древний текст, нужно что‑то явно ядрёное и крепкое, – и подняв глаза к цветущей магнолии, глубоко вдохнула аромат цветов, витавший повсюду.

– Покрепче, говоришь, – постукивая пальцем по щеке, улыбалась мне профессор. – А знаешь, это чудесная идея.

Грациозная, как лебедь, она выплыла из кабинета и спустя пару минут вернулась, неся в одной руке поднос с фруктами и сыром, а в другой небольшой бочонок из белого дуба.

Странное чувство зарождалось в душе.

Поставив на стол два хрустальных кубка, разлила в них янтарного цвета жидкость.

– Цвет твоих глаз, – произнесла профессор и, подав мне бокал, отсалютовала: – За начало прекрасной истории!

Крепкий напиток обжёг горло. Прокашлявшись, я покрутила бокал в руке, залюбовавшись игрой цвета.

– Я ни за что бы не поверила, если бы мне сказали, что вы пьёте виски, профессор, – всё ещё любуясь переливом жидкости, сказала я.

– Мне больше подходит вишнёвая настойка? – изучающе смотрела на меня Фрея. – Мой сын любил этот напиток, этот бочонок его подарок.

– Сын? – я удивлённо взглянула на профессора. – У вас есть сын?

– Есть, но мы с ним давно не общаемся. Так сложилось. – Вздохнув, Фрея продолжила: – Нам необходимо быть вдали друг от друга. Только так я смогу защитить его от отца.

Пригубив напиток, решилась на ещё один вопрос.

– Ваш муж был жестоким человеком?

Тут уже глаза на меня подняла профессор, оторвавшись от янтаря в бокале.

– Он таким стал.

Видимо, воспоминания вернули профессора во времена прошлые. Она выглядела так, будто её жизненное время остановилось. Живая статуя, в эти минуты тишины, безумно красивая, черты лица нежные и мягкие, лебединая шея, глаза, как глубокий океан, – идеальная. И с чего я решила, что она похожа на старую каргу?

Я не решалась прерывать размышления профессора, но когда‑нибудь я спрошу её, из нашего ли она мира?

Первой заговорила Фрея.

– Он был как глоток воздуха, порывистый ветер в штиль. Горел идеями, умел очаровать, умел заинтересовать и вдохновить. Его слушали и им восторгались. Он был олицетворением свободы, дикости, и она манила. Я выбрала его, я за ним последовала. Жалею ли я о сделанном выборе? Нет. Однозначно нет. Поменяла бы я своё решение, зная, каким он станет, – ещё раз нет. Я до сих пор его люблю и буду продолжать любить. Любить те воспоминания, когда мы были молоды, свободны и счастливы, когда мы боролись друг за друга и против всех, когда у нас появился ребёнок, когда нам пришлось уйти из дома. Любить за силу духа, за чувства и эмоции, которые он разбудил во мне. И пусть сквозь время он изменился, стал жестоким, чёрствым, не слушающим никого, для меня он навсегда останется тем лучом света, теми крыльями, что выросли у меня за спиной, хоть и были отняты.

– Простите, что вернула вас в печальные воспоминания, профессор Фрея, не стоило мне спрашивать, это не моё дело.