Заоконье: случайный код

А оттуда уже как‑то пытаться передать этот поток энергии дальше, только там ему нужен будет приемник, иначе в этих манипуляциях нет никакого смысла. Под приемником Крекер подразумевал человека, точнее, его мозг (или в чем там хранится обычно астральное тело?), который сможет принять в себя чужое сознание. Только кто ж на такое добровольно согласится? В морге, что ли, приемник поискать?

Крекер представил, как ему удается наконец переселить свое астральное тело в голову свежего трупа, как тот поднимается и, с трудом ворочая ногами, движется в сторону людей. Те в страхе разбегаются, а он пытается им объяснить, что вовсе не зомби, а просто пришелец из параллельного мира! Это же совсем другое дело!

Трясясь от беззвучного смеха, Димон чуть не сполз с компьютерного кресла на пол.

– Боже, какой херней я занимаюсь! – давясь и захлебываясь смехом, бормотал он. Усевшись в прежнее положение, Крекер стащил с носа очки и вытер выступившие слезы. – Зачем мне это все надо? Нормально же жил!

Он почти успокоился, только плечи продолжали вздрагивать и желудок изредка сокращался спазмами, как после истерического плача. Димон сделал несколько шумных и сильных вдохов и выдохов, снова промокнул глаза и нацепил очки. В этот момент его мобильный тихонько зажужжал и, вибрируя, пополз по столу.

 

Глава 4

 

Что дернуло Ивана вернуться снова в тот магазин, где когда‑то продавец с дредами впарил ему пресловутые «Окна», он и сам не знал. Только, проснувшись как‑то пасмурным субботним утром, он вдруг подумал, как давно ни во что не играл и как здорово было бы пострелять в виртуальные спины. Стояла поздняя и очень дождливая осень, промозглая сырость ни на денек не покидала улицы. Ваня, который в последнее время пристрастился было к утренним пробежкам перед работой, под дождем тут же растерял всю свою охоту к занятиям спортом. «Иногда можно просто тупо расслабиться, – решил он, выглядывая в окно. За ним продолжал моросить мелкий дождик, но планов это не сбило. – Главное, никаких больше квестов, возьму какой‑нибудь шутер». С такими мыслями он отправился в магазин.

Иван забросил компьютерные квесты после одного очень памятного и жуткого события, которое, по его мнению, было прямым следствием неуемного увлечения играми. Тогда, несколько месяцев назад, в злосчастном диске с «Окнами» словно сосредоточилась вся его жизнь, и после его утраты эта жизнь показалась ему вдруг бессмысленной. В подавленном настроении, поглощенный странными нехорошими мыслями, парень спустился в метро и внезапно принял ужасное решение, которое могло стать для него последним.

* * *

В тот момент главное было – не передумать. Точнее, и думать‑то уже не стоило, оставалось просто слепо следовать своему внезапному побуждению.

Иван в ожидании поезда стоял примерно на середине платформы, тихим голосом повторяя, как мантру, одну и ту же фразу: «Еще немного – и все кончится, еще немного – и все кончится». До него уже даже не доходил смысл этих слов, он просто засорял ими мозг, не давая себе возможности переосмыслить решение и отступить.

Людей на станции было довольно много, но не до той степени, чтобы создавать давку у входа в вагоны, поэтому Иван спокойно, никого не задевая, подошел к самому краю, едва завидев мощные белые огни в глубине тоннеля. «Еще немного – и все кончится», – продолжал он бубнить себе под нос. Ослепительное сияние быстро приближалось, выхватывая светящейся окружностью из черноты все новые отрезки пространства, опутанного проводами. Ваня суетливо переминался с ноги на ногу, топтался на месте, все сильнее заступая носками за край платформы. Сердце бешено колотилось, гулким стуком отдаваясь в уши, но то, скорее, был странный мандраж от предвкушения, чем страх. Страшно не было. Наоборот, душу Ивана вдруг заполнило неуместное ликование от того, что сейчас произойдет нечто, полностью меняющее для него все.

Поезд засвистел, притормаживая перед станцией. Ивану сейчас казалось, что он движется медленно‑медленно, выползая из черной дыры тоннеля как огромная серебристая гусеница. Замедлилось все: и звуки, и движения людей, никто из которых не обращал внимания на то, что один из пассажиров почти свесился с платформы, отправляясь в свой последний и очень короткий полет.

Ваня сделал глубокий вдох, шагая вниз, и тут же горло его резко, до боли, сдавило так, что перехватило дыхание, а пока он судорожно хватался за шею и давился сухим кашлем, рядом над ухом раздался красивейший отборный мат, а затем искры посыпались из глаз. На какой‑то момент Иван будто отключился, а очнувшись, почувствовал себя пришпиленным к мраморной колонне. Грубая сильная рука больно сжимала шею и давила на кадык, и Ваня ощутил рвотные позывы.

– Ты, мудила недоделанный, подумал бы хоть сначала, гандон, о людях, которые могли это сейчас увидеть! Почему твоя сраная никчемная жизнь должна на ком‑то висеть? Иди себе и сдохни где‑нибудь в тишине и спокойствии, в заброшке, а еще лучше – в лесу удавись, где тебя точно никто не найдет! У…бок.

Иван все пытался вдохнуть и отцепить руки незнакомца от своего горла. Тот продолжал шипеть свои ругательства, дыша в лицо застарелым перегаром. Иван вдруг почувствовал, как дико болят челюсть и разбитая губа. Кажется, этот товарищ только что хорошенько его приложил.

«Блин, за что?»

Ваня поискал глазами сочувствующих, но всю толпу, которая совсем недавно наводняла платформу, уже увез в своем чреве поезд. Его блестящий хвост только что скрылся в тоннеле. Кажется, никто даже не обратил внимания на разборки двух ребят. И тут вдруг Ваня, словно очнувшись от наваждения, вспомнил, что собирался сделать несколько мгновений назад.

Парень тем временем наконец отпустил Ивана. Морщась и потирая костяшки пальцев на правой руке, он отошел на пару шагов, с презрением вгляделся в Ванино лицо и добавил еще несколько непечатных ругательств. А Ваня все пытался выдавить в ответ одно‑единственное слово, но вывихнутая челюсть болела все сильнее и рот раскрыть не получалось. Ваня мычал и нелепо жестикулировал, прикладывая руки к груди.

– Чего мычишь, придурок? А если бы он тебя разрезал, машинист, как ему жить потом с этим? А людям, которые домой сегодня пошли бы, зная, что они тело переехали? Что под их ногами были кровь‑кишки и мозги твои бестолковые?

Ваня замотал головой, показывая на челюсть. Из глаз вдруг потекли слезы. Незнакомец непонимающим взглядом окинул незадачливого самоубийцу, в глазах которого сейчас читались только благодарность и облегчение. Он уже несколько минут пытался произнести «спасибо». Кажется, спаситель в конце концов его понял.

– Блин, ну дай бог, чтобы это у тебя временное помутнение было… Ты что, немой, что ли? А, я, кажется, тебе челюсть выбил! – он вдруг радостно заржал, видимо, посчитав это достойным наказанием за эпатажный поступок. – Скажи спасибо, что не убил. Нас и этому учили, чтобы с одного удара. Сходи в травму, пусть тебе вправят. И живи дальше, придурок!

С этими словами парень вышел из‑за колонны на платформу и нырнул в открывшиеся двери следующего поезда. Словно шестым чувством ощутил, что Иван больше не причинит себе вреда. Ваня, все еще задыхаясь после его железной хватки, растерянно проводил глазами уносящийся в тоннель вагон. Нижняя челюсть нестерпимо ныла, губу жгло, глаза щипало от слез. «Черт, как же хорошо, что больно! Зато живой!»

* * *