Записки об экзорцисте

– Я журналист, из газеты, газеты.. «Имперские ведомости».

– Ну, понятно. И чего?

– Надо написать заметку об этом случае.

– Да что тут писать то? Пропала девица, по всему масоны украли и зарезали как они это обычно делают, ведь скоро пасха, вот и готовят свою свинью нам православным людям, – при этом продавец так скривился, что Антону сделалось не по себе. Продавец продолжил:

– Ты если ничего брать не будешь, то ступай отсюда, мне не до болтовни пустопорожней, не на базаре тут, понял?

– Ладно, спасибо, – брякнул Антон и направился к выходу. Выйдя хлопнул дверью так, что с иконы слетала материя, обнажив кукольное ангельское естество Иисуса на кресте.

Пронеслась мимо запряженная тройка с улюлюкающим кучером на вожжах, внутри открытого экипажа сидела какая‑то дама в шляпке. Дама бросила любопытный взгляд на Антона и унеслась прочь. Козловский же направился к заведению «У Ивана».

Бах! Хлопнула резко о косяк открывшаяся дверь и на улицу вылетел бородатый мужичок пьяного вида, пошатнулся и плюхнулся в лужу на мостовой.

– Чтоб больше без денег не являлся или выпорю! Будешь должен пять монет! – прокричал мужику крепкий мужчина ростом под два метра, с пышными бакенбардами, стоя в дверном проходе.

– Да штоб тебя! – отозвался пьяный и встал из лужи.

Рослый с бакенбардами ринулся на мужичка и занес уже здоровенный кулак, чтоб ударить по лицу. Антон окрикнул гиганта:

– Не надо! Не бейте его! Я оплачу его счет! – и тут же задумался каким образом? – отпустите его, не бейте.

Двухметровый отступил.

Антон несколько оробел, но в ту же секунду двухметровый обернулся к нему и его злоба переменилась на добродушие, елейным тоном он произнес: «Милости просим, уважаемый в питейное заведение „У Ивана“, то бишь ко мне, проходите, коль хотите выпить»

Антон вошел внутрь, и хозяин резко закрыл дверь. Сквозь запыленные окошки во внутрь зала пробивался солнечный свет, за грязными столиками сидели посетители, многих из которых можно было назвать забулдыгами. Они прихлебывали вязкое дешевое пиво, оставляя липкие следы на грязных скатертях, некоторые цедили брагу или вино.

– Что будете пить? Семь копеек: в стельку, десять копеек до обморока! – заявил хозяин и широко улыбнулся.

– Мне бы пива, одну кружку, попробовать.

– Сейчас будет, а ты откуда такой разодетый? Сюртучок у тебя не наш.

– Был в Америке, приоделся по‑тамошнему, – приврал Антон.

– В Америке? – протянул хозяин наливая из крана пенное пиво, – ну и как там? Говорят много золота нашли в этой Калифорнии?

– Да, золотая лихорадка уже заканчивается, но жил еще достаточно.

– Паровозы там ходят?

– Ходят.

– Эх ма! Пей! Та оплата пьяни на тебе теперь.

– Ладно, – сказал Антон, судорожно соображая как ему вывертеться.

Пиво было почти без газов – натуральное, сваренное по‑старинке без углекислоты в баллонах, но в тоже время выпив полкружки, он ощутил приятное, теплое чувство в груди и голове.

– Что вы знаете об Аракчеевской Оксане? Не слыхали куда она могла пропасть?

– Слышал, что болела сильно и врач ее лечил, а потом и врач пропал. Сплетни всякие нехорошие ходят про это, что масоны могли их похитить, одни говорят, что скопцы.

– Черные скопцы?

– Они самые, чудики, эскулапа могли похитить и замучить, да и Оксану тоже, кто их знает. А может и абреки приложили к этому делу свои лапы, ради выкупа, но обыкновенно они сразу пишут письмо с суммой, а тут молчание. Аракчеев нет‑нет зайдет поплакаться, серый стал лицом, жаль мне его. А ты чего интерес такой имеешь к этому делу?

– Я корреспондент газеты «Имперские ведомости»

– О! Так бы сразу и сказал.

– Да, что‑нибудь еще известно об этом Аракчееве и враче?

– Ну купец сам то не чист на руку. Связался с этим архитектором, Курвуазье, он построил какой‑то страшный тоннель в доме, это все слухи, но я верю, что Аракчеев как Оксана разбилась, на сделку с дьяволом пошел, мутная история. По началу веселый был и вот снова серый, угрюмый, сущий бес. Ты только про них хочешь у меня узнать? Курвуазье этот банк нам еще построил, а как построил так испарился, куда уехал никто не знает.

Открылась входная дверь и внутрь вошли два жандарма, за ними семенил хозяин бакалейной лавки.

– Вот он, это шпион! – сказал бакалейщик указывая на Антона, – вынюхивает здесь всякое, одет не по‑нашински, кто таков неизвестно.

– Пройдемте с нами, – произнес басом один из жандармов и схватил Антона за руку.

– Куда? Мне нельзя, тоннель скоро закроется, – причитал с мольбой Антон, когда его тянули волоком из рюмочной.

– Кто расплачиваться будет? – прокричал Иван‑хозяин, вслед уходящим жандармам, – он мне должен. И за Архипа тоже!

Жандармы молча выволокли Антона на улицу и повели вниз по улице к полицейскому участку. Проезжающие в каретах дамы и господа бросали на ведомого презрительные взгляды и отворачивались в сторону. Сгущались сумерки и серые низкие тучи заволокли заходящее солнце. Антона привели в участок и представили начальнику, имеющему пышные усы, низколобому главному жандарму Марьевска.

– Василий Петрович, подозреваемый в шпионаже доставлен, – отрапортовал молодой жандарм.

– Садись на стул, задержанный! – указал Василий Петрович на стул у стены.

Антон осмотрелся и понял, что побег здесь не осуществим – на окнах решетки, а в дверном проеме стоял вооруженный винтовкой жандарм.

– Кто таков? Чин? Фамилия?

– Антон Козловский, корреспондент «Имперский Вестник».

– Ваше командировочное при вас?

– Нет, утеряно.

– Где утеряно?

– В поезде ограбили, все документы украли жулики.

– Во те раз, что делаете в Марьевске?

– Пишу о городе, о пропаже дочери купца.

– Это что же, в Петербурге интересуются местечковым делом?

– Вдруг это горцы, мы пишем об отношениях русских поселенцев на Кавказе с горскими народами после войны.