Жизнь в багажнике
Я стану отцом – поверить только. Если бы кто‑то около пяти лет назад подошёл ко мне и сказал о том, что я стану отцом семейства, я бы очень нелепо и нервно рассмеялся ему в лицо. Почему? Наверное, потому, что я искренне сочувствовал отцам, которых обложили пакетами и детьми. Которые тащили все эти бесполезные вещи в свои семейные пикапы и под надоедливые крики жён со своими угрюмыми лицами находили покой лишь во сне, а вернувшись из него, вновь попадали в этот семейно‑бытовой уклад, который высасывал из них все соки. Да, возможно, их умиляли спящие сыновья и дочери, их жёны, что вскармливали тех совсем ещё младенцами своим молоком. Но разве стоят ли эти пары минут умилений дальнейшей потери себя – своих амбиций и независимости? Ничуть.
Каждый день я убеждаю себя, что у нас всё будет иначе. Но внутри же я осознаю, что вру, вру беспощадно и наивно, как мелкий сопляк, что съел дома весь шоколад и виновато шуршит фантиками, повторяя матери, что не трогал десерт до ужина. Моя личная жизнь окончена, её больше нет. Я полностью отдамся воспитанию своего чада, и, возможно, однажды, когда он станет достойным взрослым членом общества, он поднесёт своему старику стакан воды и отвезёт его в больницу на очередные анализы. Я поведу его в школу, провожу в институт, увижу его первое разочарование в людях, его пылкую юношескую и трагичную любовь. Во всём этом я увижу отголоски молодого себя, и на миг мне станет легче. Но потом реальность возьмёт своё, и я осознаю, что я уже вовсе не молод и большая часть моего существования стоит напротив меня – сбитая с толку, неокрепшая и падшая на Землю душа, за которую стоит отдать всё, чтобы она продолжала жить.
А, может, и не всё так печально? Может, я найду в этом нечто новое, нечто незнакомое мне ранее, и мне откроется новый Святой Грааль моего жизненного отрезка? Быть может, в этом и заключается одна из последних страниц жизни – стать учителем для себе подобного, частицы себя, возросшей из того библейского непорочного союза?
Как и во всём неизвестном и великом (хотя бы на мой взгляд), я решил не останавливаться – и уж точно не пытаться распутать этот большой клубок сейчас. Лишь постепенно, с каждой ниткой этого клубка, что представляется мне каждой слезой, каждой улыбкой нашего малыша, понемногу распутывать его причудливую форму до момента, пока она не станет чем‑то похожим на человека.
Добавив в ежедневник краткое напоминание о собрании с домоуправлением, я погасил лампу и аккуратно лёг на край кровати рядом с Лилит. Запахи её средств для ухода за кожей отнесли меня в нечто нежное и спокойное до самого утра. Только за дверью, где‑то на лестнице, кто‑то постоянно открывал и закрывал дощатые коробки для писем.
Я стоял перед огромной маслянистой лужей, что имела своё основание у задней пассажирской двери за водителем. В такой момент я жалел, что в своё время не уделял должного внимания изучению устройства автомобиля, а лишь усвоил его теорию при экзаменах, которая была важна для получения удостоверения для вождения. Полагаясь на развитость современного мира, я сложил потребительскую цепочку, где я – водитель среднего стажа, а за мной несколько звеньев, состоящие из грубых рукастых работников сервиса, что, будто хирурги над умирающим от воспалённого желудка пациентом, крутятся вокруг машины, орудуя тяжёлыми предметами, от которых пострадала не одна голова в тёмных переулках множества современных городов. Жалел ещё сильнее и потому, что такси в такое время поймать практически невозможно, а если и поймаешь – то поедешь по двойному тарифу и угодишь в жадные лапы таксистов. Те не прочь постоять лишний раз в пробке, не используя объездных дорог и в надежде словить разговорчивого клиента, донести до него свои мечты, мысли и рассказы. Дождливая погода будто нарочно двигала меня к ним и их разговорам, а утренняя дорога за рулём собственного транспортного средства дарила те самые ценные минуты изоляции, когда ты ещё морально не готов к томным разговорам и пустой суете вокруг.
Что же до решения, то оно было принято довольно быстро и в угоду частного извоза, я поймал одного из таких говорливых индивидуальных предпринимателей, чей язык выдавал по десятку интонаций и настроений в минуту. Лица я не смог разглядеть, так как предпочитал ездить на задних сидениях, но кое‑что я подметил. Мужчина сорока лет, тучен и приземист, имеет привычку к цоканью перед началом каждого предложения. Бреет лысину опасной бритвой, судя по характерному порезу чуть выше височной доли. Исходя из его ленивого тона и истории про молодые студенческие будни, довольно занудлив в жизни. Простое, но сияющее обручальное кольцо на толстом пальце – скорее всего, есть и несколько детей. Курит что‑то крепкое и дешёвое – моя одежда также это прочувствовала.
Несколько раз я положительно промычал и даже попытался что‑то ответить, но в пользу себя перестал заниматься этим после второго такого раза. В попытках найти свой бумажник по всей передней части машины (что выглядело наигранно), он покраснел от нескольких сгибаний и получил свой заветный остаток, хотя поездка и так была дорогой в сравнении с пройденным расстоянием. Дождь размывал дорогу позади его легковушки.
Я подметил, что вызываю у людей доверительное чувство, что моя неестественная живость и проницательность на работе говорит им: «Вот он, тот вагон, куда можно сбросить раздражающие тяжёлые валуны с плеч, ну же…» В редкие минуты между монотонной волокитой бумаг люди успевают поведать мне о своих бытовых и социальных проблемах. В такие моменты я представляю всех нас мелкими мошками, что уселись на сладких языках растений‑мухоловок, которые однажды сглотнут нас из‑за нашей мечтательности, нашей жадности, нашей никчёмности. Такая мошка вообразила, что заземлённая семейная жизнь унесёт вопросы юности и ранней зрелости, но она лишь стала другой мухоловкой, что заманила тебя в ловушку нектаром другого сорта. Да, возможно, что вкус этого нектара не такой терпкий при переедании, как прошлый, но после каждой сигареты – утром на кухне и в машине вечером – я чувствую, что застрял в клетке, и даже если эта клетка всегда будет открыта, то Совесть, что стоит у открытой части, не даст тебе уйти. Я метался между тем, что повзрослел, и тем, что не догорел до конца, пока коллега говорил о дорогом ремонте своего «рено», что также на днях сломался.
Следующая же в кабинет успела зайти и секретарь. В этот раз она молча подала бумаги с виноватым видом, явно ожидая, что я поинтересуюсь её состоянием.
– С вами всё в порядке? – я застыл глазами на её губах, что были слегка покусаны.
– Да, конечно. Видимо, не выспалась.
– Да, вид у вас немного болезненный. Не забывайте пить витамины – сейчас как раз пора болезней.
Она немного постояла на месте и, кивнув, устремилась к двери. Щёлкнув ручкой, она спросила:
– Вы счастливы, что скоро станете отцом?
Иногда жизнь подводит совпадения. И эти совпадения не имеют ничего общего с судьбой. Человеку свойственно говорить примерами. Примеры – это самая точная, но в то же время бессмысленная форма общения. Создавая границы, она тут же их размывает для фантазий.
– Ещё не стал. Поэтому и не знаю. Думаю, что не имеет смысла думать о земле, пока не выпрыгнешь из самолёта. А вы всё же пейте витамины.
Она робко улыбнулась и растворилась за белой дверью. Похоже, что она тоже стоит в фюзеляже перед своим предначертанным прыжком.