Золотой миллиард

Иван не успел завести пилу. Камень отшвырнул его и прыгнул на лежачего и начал душить. Точнее все происходило очень быстро, и если б камень успел, как следует сжать руку, то хватило бы считанных моментов. Без вариантов: сила нечеловеческая. Возле девичьего винограда еще при входе в дом, Иван обратил внимание на штыри с веревками для формирования зеленой, симпатичной и любимой садоводами зеленой стены из этого растения. Понимая, что в рукопашной схватке эту каменную сволочь не одолеть, он ослабил руку, схватил штырь и воткнул противнику в висок, а тот ровно уловил слабость и надавил на горло так, что Иван какое‑то время хрипел и задыхался, с трудом восстанавливая дыхание.

– А ведь мы кое‑чем занимались с той девушкой, – вспомнил Иван.

То ли она заплакала, он начал утешать, то ли он ударил в гневе по столу, виня себя в гибели того паренька, а она начала успокаивать. Что‑то там было на мансарде. За всеми событиями спонтанный секс затерялся и затерся, в памяти не осталось ни имени, ни лица и она растворилась среди множества людей, которых он вывез на Урал из родного Питера.

Одно воспоминание тянет за собой другое. Тут главное не пить и не останавливать привычные дела, занять руки работой. Простые заботы помогают вернуться в нынешний день оттуда, куда вернуться невозможно. И всё это крутится, крутится в голове, и думается, как можно было сделать лучше. И что, если б он тогда поступил так или вот так или каким другим способом, то получилось бы спасти больше людей.

Аня ходила по пятам и то дела что‑то спрашивала. В компании назойливых мыслей и любознательного ребенка, Иван замариновал размороженные тушки птиц, подготовил овощи, потом сколотил для Потапыча перегородку в сарае. Во дворе в ящике оставлять все‑таки опасно, всё‑таки нужны какие‑то двери. Сарай на участке хороший, просторный, в прошлый год обнесен кирпичом, проведена вода, отопление. Иван переделывает его под производственный цех, где Джеки будет варить мыло, делать порошки для стирки, мытья, выводить из растений эфирные масла и в планах заняться кремами в тех масштабах, какие нужны хотя бы поселку. Из Морока он давно уж привез хорошие вытяжки и в доме такие стоят. На городских складах полно техники: остатки технологического, если не рухнувшего, то хорошо пошатнувшегося мира. В сарае есть небольшой предбанник с полками для книг и всяких колб и редко используемых инструментов. К поздним летним сумеркам медведь‑ребенок был переселен в сарай, снова накормлен, ужин приготовлен, человеческий ребенок помыт и накормлен и с набитым животом взял раскраску, карандаши и уселся возле телевизора. Запасов телевизоров на Урале достаточно. Если человечество в этой части мира выживет и будет необходимость, то вероятно сможет повторить этот шедевр человеческой мысли. Или не сможет. Сейчас это не столь важно.

В этом доме работает только детский канал. УчТэВэ они с Джеки смотрят по записи.

– Смешарики, – сказала довольная Анюта и понеслась приятная, веселая история. Иван не смотрит новости: после того, как в прямом эфире камни сожрали ведущую передачи «откровенно с Собчак» новости стали с привкусом катастрофы, особенно учитывая то обстоятельство, что под раздачу попали все члены съемочной группы. Вечером он просматривает на телефоне короткую сводку новостей, чтобы быть в курсе и не тратить время на болтовню диктора. На телефоне Иван обнаружил пропущенные звонки и перезвонил мэру Исты‑ соседу через две улицы и потратил минут пять, чтобы обрисовать зачем прилетал Серов. Мэр имеет право знать – о секретности указаний не было, а мэр все‑таки глава гражданской администрации, к тому же уже всё знавший про круг в стене.

Остальным Иван перезванивать не стал – раз уж он пропустил эти звонки днем, значит, Санек с братьями уехали на охоту без него. А какая теперь охота с медвежонком. Его в садик не примут. Иван написал сообщение на странице новостного канала с просьбой дать контакты медвежьего приюта, достал из сейфа в спальне на первом этаже дробовик, аккуратно разобрал и чистил, когда Аня неожиданно появилась в дверь и спросила: – Пап, а что значит: красота спасет мир.

Иван вздохнул, подумал и не оборачиваясь ответил: – Ничего не значит. Красота не справилась: теперь вся надежда на генерала Калашникова.

– Аааа… жалко, – протянула девочка и убежала. И как раз когда дробовик был почищен и собран, в кухне‑гостиной что‑то брякнуло, и Аня завизжала: – Ааааа…

Иван схватил оружие и в три шага оказался в дверях гостиной. Аня расстроенно смотрела на красные куски ткани на полу и возмущенно воскликнула: – Ну вот! Мама собирала, собирала костюм по выкройке, а я уронила и всё напутала!

– Женщины!, – фыркнул Иван, убрал дробовик за спину и спросил: – Что за костюм?

– А ты что это по дому с ружьем ходишь?, – удивленно ответила она вопросом на вопрос.

– Времена такие дочь, – пошутил Иван и, судя по настороженному взгляду, она шутки не оценила и молча принялась собирать куски ткани. Напугал ребенка. Он вернул дробовик в сейф и приторно‑мягко переспросил: – Ну так что там за костюм шьют мои любимые девочки?

– В садике будет праздник цветов. Мы все будем цветами. Я – маком. Мама говорит: я буду самым красивым цветочком. Да, папа?, – спросила Аня, с удовольствием заметив, что отец стал в планку и начал отжиматься.

– В этом нет никаких сомнений, – ответил Иван, когда на него взобрался худенький, светловолосый «утяжелитель» и принялся считать: – раз, два, три…

Через час Иван уложил ребенка спать, на ночь как обычно прочитав выписку из устава для мирного населения, на этот раз пункт пятый: «поведение мирного населения в случае вхождения камней в жилые зоны». К сожалению, Аня засыпает очень быстро и Иван никак не может хоть раз дочитать до конца, а в конце лета она должна всю инструкцию рассказать наизусть! По этому поводу у них с Джеки родительское разногласие: она говорит, что у Ани по расписанию детство. Но вот скажите, пожалуйста, как это детство поможет в случае вторжения камней? Иван решил с утра провести беседу по повышению сознательности и мотивировать на изучение материала домиком на дереве. Она увидела в какой‑то книжке и давно просила. Что ж: если так хочет, пусть приложит усилие. Иван на ночь навестил медвежонка, дал курам и пошел спать. Родительская спальня на первом этаже находится напротив детской. Он оставил свет в коридоре и быстро уснул, но ночью проснулся от жары и отправился в кухню освежиться. Свет из коридора освещал только кухонную зону, а та часть, где стоит диван и телевизор с тяжелыми гардинами слабо освещена уличным фонарем. Он выпил воды и уже развернулся, чтобы вернуться в кровать, как заметил тень возле штор. Иван замер, напрягая глаза и чувствуя, как улетает сон. Тень отделилась от штор и поплыла в центр комнаты. По коже поползли мурашки, и знакомый холод жирным змеем заполз в самое нутро.

– До сейфа не добегу, – подумал Иван, глядя как тень плывет к свету.

– И не надо, – снова подумал Иван, – потому что этого! Нет! Лицо камня выплыло на свет привычным кошмаром. Камни сохраняют черты лица людей, которыми когда‑то были. В оживших кошмарах капитана Суровина часто являлся его младший, родной брат и всегда он вынужден был убить его. Убить того, с кем вырос и кого всегда защищал, кого кормил с ложечки и решал задачки. И если в реальности камня голыми руками не взять, то во снах, а то и наяву, обезумевшее подсознание выкидывало немыслимые трюки. Иван всегда побеждал. Он закрыл глаза, в надежде, что схлынет и досчитал до трех и открыл. Заросшее камнем лицо брата смотрело на него.