Зоя. Часть 2: Америка
«Неужели папа действительно пойдёт работать в супермаркет? – с ужасом думала Зоя. – Ведь он потом уже никогда не устроится химиком. Так и будет всю жизнь в магазине работать. А ему уже 43 года, это возраст, и что потом? Потом только старость. Но как мне теперь ему рассказать про Яшу? И про Париж? Что же делать?»
Зоя лежала на кровати в раздумьях. Белые стены наводили на неё тоску. Зое ужасно захотелось снова видеть над собой тихих коричневых оленей, жующих тёмно‑зелёную траву. А ещё больше ей хотелось оказаться снова у себя дома, на Второй Брестской, в той самой квартире, где был чёрный ход и где в кухонное окно был виден колодец двора и серый барельеф напротив. А ещё там были Власов, и Куликов, и друзья, и Наталья Анатольевна. И добрая, умная соседка Инна Львовна, которая так помогала Зое и кормила вкусным печеньем. Вспомнив об Инне Львовне, Зоя вскочила. Ведь Инна Львовна рассказывала ей о временных ветках, о квантовой запутанности, объясняла столько всего интересного. Но с момента переезда в Питтсбург Зоя ни разу не открывала свой московский дневник. Зоя даже не знала, сможет ли его найти. Девочка бросилась к письменному столу, который был завален многочисленными бумагами и книгами, – она готовилась к контрольной по алгебре – и начала рыться в ящиках.
Она смутно помнила, что сразу после переезда в Питтсбург, когда она с родителями распаковывала чемоданы, то запихала в ящики стола несколько тетрадей, включая дневниковую. В верхнем ящике Зоя обнаружила калькулятор, карандаши и набор фломастеров, который она выпросила у мамы в прошлом году. В наборе было 48 цветов, и Зоя собиралась ими рисовать в свободное время, но почему‑то совсем про них забыла и однажды при уборке положила в ящик и совсем перестала ими пользоваться. Девочка вытащила фломастеры и аккуратно положила на стол. Но сваленные бумаги стали её раздражать, и она принялась их разбирать, складывая в стопки. Затем скомкала старые и ненужные заметки и отнесла в мусор.
В гостиной уже никого не было, и Зоя обрадовалась, что Саул ушёл к себе домой. Она покосилась на груду замшелых книг в углу. От книг исходил всё тот же запах плесени, и Зою замутило. Сверху лежала книга Стивена Кинга, на чёрной обложке кровавыми буквами было выведено женское имя – Кэрри. Зоя открыла книгу – страницы пожелтели и слиплись, а запах был тлетворный. «Фу, гадость какая. Скажу маме, что эти книги надо выбросить», – подумала Зоя и вернулась к себе в комнату.
Поверхность письменного стола была уже совсем чистой и радовала глаз, а красочные фломастеры сверкали ярким пятном. Зоя проверила средний ящик, но он оказался совсем пустым. Зоя удивилась и сразу же полезла в нижний ящик. Открыла она его с трудом – ящик был забит. Зое пришлось полностью его выдернуть, и тогда она увидела все свои тетради ученицы восьмого класса и тот самый дневник, который вела в 1989 году. Зоя также обнаружила несколько пустых тетрадей в клеточку и вспомнила, как Инна Львовна советовала ей взять несколько тетрадей для ведения дневника «на новом месте».
– Зоечка, тебе ведь надо будет всё записывать, лучше заранее подготовиться. Никогда не знаешь, как дела сложатся в самом начале. Ты возьми с собой тетрадки, к которым привыкла.
Зоя чётко представила себе, как Инна Львовна сидит на своей кухне и наливает ей чай, пододвигая тарелку со свежеиспечённым курабье, и девочке захотелось плакать. «Зачем я в этой дурацкой Америке живу? Зачем? Только одни страдания и вонючий Саул с его книгами!» Тут Зоя вспомнила про папу и его новую работу, и ей сделалось ещё хуже. «А папа? Как я теперь буду в магазин ходить? Мы же будем посмешищем всего города. А если Яша узнает про папину работу?»
Зоя живо представила, как Сидельников подходит к ней, тряся жирным животом, и насмехается: «А ты, милая, на что рассчитывала? Вот моя мама врач, а твой папаша кто? Никто! Вы никто! И что ты в Париже забыла?»
И только тут Зоя вспомнила про Париж! Ведь она собралась туда ехать, и там был Андрей. У неё был настоящий французский друг. И даже не друг, а, может быть, бойфренд, ведь так это называлось. Ведь Андрей подарил ей маленького тигра из Гжели, который стоял теперь в серванте из комиссионного. И Зоя иногда вытаскивала маленького тигра и вспоминала, как они с Андреем гуляли по Москве, держались за руки и как им было хорошо вместе. Зоя тут же бросилась к серванту и проверила, на месте ли крошечный тигр. Она вытащила его, протёрла и погладила. Тигр смотрел на неё, покосившись, как и всегда, и Зое показалось, что он над ней насмехается.
«А ведь Андрей обещал, что мы всегда будем вместе, – подумала она. – А сам не отвечает. Как же так? Неужели он не хочет увидеться?»
И тогда Зоя решила написать Андрею ещё раз. «Возможно, что моё письмо просто не дошло. Наверное, оно потерялось, – решила она, поглаживая тигра. – Ведь если он узнает о моём приезде, он не сможет не ответить? И почему я раньше не догадалась? Ведь надо было ещё раньше ему написать второе письмо».
Она села писать второе письмо Андрею, теперь уже без фотографии.
«Только по делу, только по делу, – думала Зоя. – И фотографию не надо вкладывать, наверное, с фотографией не дойдёт».
Зоя села за чистый письменный стол, на котором лежали яркие, почти новые фломастеры, и вдруг решила, что нарисует что‑нибудь красивое для Андрея.
«Надеюсь, что у тебя всё в порядке. Поздравляю с поступлением в ENA. А ещё я буду в Париже с нашей школой в начале апреля. Давай увидимся? Я очень по тебе соскучилась».
Зоя подписала письмо и нарисовала красивое сердечко под своей подписью. Сначала ей показалось, что это уж слишком, ведь они с Андреем никогда не признавались друг другу в любви, но потом решила, что сердечко смотрится очень даже красиво на странице, и оставила его. Затем она принялась рисовать цветочные узоры по контуру листа. Рука двигалась сама собой. Рисунок получался красивый, на бумаге стали появляться листья, лепестки роз, бутоны, и письмо наполнилось красочными и разноцветными узорами. Зоя чередовала то оранжевые, то розовые, то красные и фиолетовые фломастеры, а листки закрасила разными оттенками зелёного и даже нежно‑голубого. Затем, не раздумывая, Зоя нарисовала маленькую змейку, которая свилась внизу страницы, у ног тигра. «Он поймёт, ведь он знает, что это мы – тигр и змея, ведь Андрей знает про китайский гороскоп».
Зоя посмотрела на красивую страничку, и ей стало радостно на душе. «И почему я не рисовала столько времени? – подумала она. – Надо будет во втором семестре записаться на рисование. И дома тоже рисовать».
В их школе был учитель рисования, доктор Кларк, которого все ученики очень боялись. Его кабинет находился на четвёртом этаже, в самом углу школы, и добраться туда было непросто. Доктор Кларк никогда не улыбался, был очень строг и редко показывался на людях. Но Зоя решила, что обязательно запишется к нему на занятия. «Ведь рисовать – это так здорово. И почему я всё это время ничего не рисовала? Творить – это чудесно!» – подумала она.
Тут хлопнула входная дверь, и Зоя услышала приглушённые голоса родителей. Они, как всё чаще делали в последнее время, вяло бранились. Зоя уже привыкла к тому, что их разговоры были небольшими перепалками.
– Петя, ну почему ты такой нелюдимый? Нельзя же всё время прятаться от людей. Ведь это наши хорошие друзья. И Зое важно поддерживать отношения со сверстниками. С приличными людьми. А то она совсем одна.
Зоя возмущённо нахмурилась. Она не считала, что была «совсем одна». Но тут девочка услышала папин ответ:
– Элла… – папа называл маму Эллой, а не Лёлей, когда был не в духе, и Зоя насторожилась. – Какие это друзья? Мы их почти не знаем. И у нас нет места! Где они будут ночевать?
– Ну мы найдём место. Зоя может поспать в гостиной, у неё в комнате переночуют. Ничего страшного. Разберёмся.
