Зоя. Часть 2: Америка
Родители полностью погрузились в оформление документов. Чуть ли не каждый день рано утром Зоин папа уходил отстаивать бесконечные очереди то в непонятное место под названием «ОВИР», то в американское посольство, то в ЖЭК или ещё какую‑нибудь организацию. ОВИР, про который Зоя никогда раньше не слышала, вдруг стал упоминаться в их доме постоянно. Возвращался домой папа в приподнятом настроении, несмотря на очереди и усталость, и делился рассказами о людях, с которыми там знакомился. В очередях стояли сотни, если не тысячи желающих уехать из страны. [1] [2]
– Представляешь, я тут одного мужика увидел, простой мужик, а собирается в Америку. Говорит, всю жизнь мечтал туда уехать. Что это за люди? Откуда они взялись? – удивлялся папа.
Зоины родители сами никогда об эмиграции не думали. Всё Зоино детство они рассказывали дочери, как гордятся тем, что родились и выросли в СССР, и были в первую очередь «советскими» людьми.
Потом начали упоминаться и другие загадочные слова. «Пароль», «статус», «анкета». Что такое «пароль», Зоя так и не выяснила, но получить «пароль» было легче. А вот «статус» означал «статус беженца». Получив его, можно было переехать в Америку с большими привилегиями, разрешением на работу, пособием и перспективой быстрого получения гражданства. Зоины родители надеялись переехать в США, получив этот самый «статус беженца». Точнее, надеялась уехать мама, а папа с ней соглашался, хотя не сразу.
– Петь, ты пойми, ты наконец‑то расцветёшь в Америке, – утверждала Зоина мама. – Ведь твой НИИ уже почти развалился, тут же все воруют. Скоро ты вообще останешься без работы, и как мы будем тогда жить? А у тебя столько патентов, ведь ты сможешь только там их продвинуть. С твоей профессией, с твоими мозгами надо жить в Америке.
– Лёля, перестань. Ты всё напридумывала. Как мы отсюда уедем? У нас здесь вся жизнь, друзья, связи, всё здесь, в Москве. А на голом месте как мы будем?
– В Америке это не нужно. Там люди честные, они зарабатывают трудом, а не через взятки, – твердила Зоина мама.
– Ну это мы ещё посмотрим. Американцы разные бывают.
– Вот увидишь. И ради Зоечки, ведь как она тут будет жить? Ведь она же не как мы, она же гуманитарий, – тут Зоина мама переходила на шёпот, чтобы дочь не услышала.
После нескольких месяцев таких разговоров Зоин папа согласился подать документы на эмиграцию в США. Родители через знакомых каких‑то знакомых получили специальную бумажку под названием «вызов», а потом ещё один, который пришёл совсем случайно, и Зоина мама утверждала, что теперь‑то им точно надо ехать, потому что два вызова – это неслыханно, и это явно перст судьбы. Теперь только требовалось доказать, что их преследовали из‑за еврейского происхождения Зоиного папы, потому что так нужно было для получения «статуса беженца».
Зоя никогда раньше не слышала о том, что у неё есть еврейские предки.
– Мам, мы разве евреи? – спросила однажды Зоя, когда родители в очередной раз обсуждали «статус беженца» и очередь в посольство. Мама и папа переглянулись.
– Наполовину. Как ты можешь об этом не знать? Конечно, ведь твой папа еврей, – недоуменно округлила глаза Зоина мама, как делала всегда, когда пыталась что‑то скрыть.
Зоя вопросительно посмотрела на папу, но тот отвёл взгляд.
– Как евреи? Вы мне никогда ничего не говорили.
– Как это возможно? Я? Не говорила? Конечно же, ты знала об этом. Папа наш еврей, – мама пожала плечами.
– Как еврей? Значит, бабушка Сима была еврейкой?
– Да, еврейкой. А кем же ещё?
– А дедушка Пётр? Тоже еврей?
– Нет, – вступил в разговор Зоин папа. – Он был русским.
– Так, значит, папа еврей наполовину, раз только мама у него еврейка.
– Зоечка, у евреев всё определяется по матери. Бабушка Сима была еврейкой, а значит, и папа наш еврей.
– А почему вы мне раньше ничего не говорили? – недоумевала Зоя.
– Да потому, что вообще кому это может быть интересным? – вздохнула мама. – Это только сейчас стало важным, чтобы уехать. А так никто никогда не думал о том, еврей он или нет. Мы все – советские люди.
Папа кивнул, подтверждая слова жены. Больше расспрашивать их было без толку. Зоя хорошо изучила своих родителей и прекрасно понимала, что никакой другой информации из них не выудит.
Бабушка Сима, папина мать, умерла очень рано, и даже Зоина мама не застала её в живых, хотя они с папой были знакомы ещё с института. Папа почти никогда не рассказывал Зое о своей матери, и для Зои она, как и его отец, сливалась с общим фоном предков без каких‑либо конкретных деталей. Они просто были. Зоина мама же вполне компенсировала папино молчание нескончаемыми рассказами о своём детстве. О целой веренице сильных женщин, которые её вырастили, с прабабушкой Екатериной во главе. Прабабушку называли не иначе как «баба Катя», и легенды о бабе Кате преследовали Зою всё её детство. Баба Катя была умной, находчивой, руководила всей семьёй и сыграла ключевую роль в судьбе Зоиной мамы. Именно благодаря бабе Кате мама выжила в голодные послевоенные годы, отлично училась в школе и поступила в хороший институт. Баба Катя замечательно готовила, прекрасно вела хозяйство, руководила мужем, прятала фамильные драгоценности от советской власти и умудрялась быть щедрой, доброй и всеми любимой. Баба Катя для Зои затмила всех остальных предков. А про папиных родственников Зоя не знала вообще ничего, кроме того что папин отец, чью фамилию она носила, бросил семью и за это был вычеркнут из их жизни навсегда. Но если раньше Зоя довольствовалась этими скудными фактами о дедушке Касаткине и не задавала вопросов о его жизни, то теперь она решила выяснить как можно больше про него и про бабушку Симу, обладательницу той самой заветной еврейской крови, которая поможет им всем уехать в Америку.
И Зоя стала украдкой рассматривать старые фотографии, которые грудой валялись у папы в секретере. Ничего особенного она не увидела. Там были уже знакомые ей снимки бабы Кати в толстой кофте за столом в коммуналке на Краснопролетарской, где прошло мамино детство. Баба Катя смотрела на фотографа строго и оценивающе. Были фотографии её родителей из ЗАГСа, где оба они казались Зое необыкновенно красивыми. Мама в коротком белом платье, по моде шестидесятых, а папа – в элегантном костюме. Они счастливо улыбались и держались за руки, а рядом стояли свидетели: мамина любимая подруга Светлана Абрикосова и её муж Славик. Их называли «Светик и Славик», и они дружили с Зоиными родителями уже больше двадцати лет, с самого института. Были ещё снимки с отдыха на даче в Мартышкино и Зоины школьные фото, которые она ненавидела. Но Зоя заставила себя их пересмотреть.
[1] Отдел виз и регистрации ― подразделение МВД, существовавшее в СССР и РФ до 2005‑го.
[2] Жилищно‑эксплуатационная контора.
