Абракадабра
– Юля вчера взяла его из детского дома на неделю. Она хлопочет за него, хочет оформить опекунство.
– А зачем ей это? – подозрительно спросил комендант. – Ей самой ещё опекун нужен, а она опекунство оформляет. Видали!
– Уж не вы ли в «опекуны» к ней метите?
– У неё и без меня «опекунов» хватает. Белобрысый студент‑то её где? Бросил, небось? А она ведь замуж за него собиралась! Видать, хороша «птичка».
– А вам‑то что за дело?
– Как это? Я отвечаю за всё, что творится в общежитии. Это моя обязанность. Бардака я здесь не потерплю!
– А у вас тут и так бардак! – накинулась на коменданта другая подошедшая студентка. – У меня как старый холодильник забрали, так уже две недели без холодильника живу! У соседей посудомойка испортилась, и кран на кухне течёт. Конец мая, а у нас ещё окна снаружи не вымыли, и половина лампочек в номерах перегорела, а вам и дела нет! Вы бы лучше за собой следили! Женщин как перчатки меняете, а всё о нашей морали заботитесь!
– Ну, ну, потише! Чего расшумелись?
Вокруг них уже собралась порядочная толпа жильцов.
– А мы вот коллективное заявление на вас напишем, что вы тут бардак устроили, тогда посмотрим, как вы будете выглядеть!
– Да заберите вы этого сопляка! – с раздражением произнёс комендант. – Очень он мне нужен! Попугать просто хотел… Но если он что‑нибудь стащит – пеняйте на себя. Я предупреждал!
– Иди, иди, моралист паршивый, пока мы тебя не проучили! – галдели женщины.
Комендант выпустил Сашино ухо и спешно ретировался. Александр зашёл в номер и разрыдался. Сердце его разрывалось от обиды и несправедливости.
Успокоившись немного, он решил пойти прогуляться по городу. Одному сидеть в общежитии было тошно.
Выйдя на улицу, парень побрёл куда глаза глядят. Сперва он бродил по шумным городским кварталам, чувствуя себя одиноким и никому не нужным, потом ноги сами привели его на окраину, к старому городскому кладбищу. В голову ему пришла мысль, что, возможно, здесь похоронены его мать и отец, и подросток углубился в тенистые прохладные аллеи.
Кладбище выглядело пустынным и заросшим. Не имея ни малейшего представления где находятся могилы его родителей и как они выглядят, Саша долго бродил среди надгробий, читал надписи на обелисках, вглядывался в старые фотографии, в барельефы на камне, но не находил своих родных. Он совсем уже было отчаялся, когда услышал сзади голос.
– Мальчик, ты кого здесь ищешь?
Саша обернулся. К нему подходила седая, сухонькая старушонка.
– Я ищу своих папу и маму.
– Ты забыл, где они похоронены?
– Я и не знал никогда.
– Постой, ты говоришь неправду. На этом кладбище уже 45 лет никого не хоронят, а твои папа и мама должны быть достаточно молоды.
– Я правду говорю. Их похоронили давно. Мне самому уже сто лет.
Старушка опасливо поглядела на подростка. «Видно у парня с головой не всё в порядке», – подумала она.
– Может быть, ты ищешь могилы дедушки и бабушки?
– Да, да, – поспешно согласился Александр, сообразив, что если не соврать, то ему не поверят. – Просто они были для меня как отец и мать.
– А, это другое дело, – одобрительно закивала старушка. – А фамилии‑то их как?
– Фамилия их Губерт, – ответил Саша.
– А ты не ошибся? – опять недоверчиво взглянула на него старушка.
– Нет, нет. Я сам Губерт Александр.
– Я знаю могилы супругов Губерт, но они не могут быть твоими дедушкой и бабушкой. Они умерли очень давно. Моя мама рассказывала мне о них. Я не знаю, зачем ты меня обманываешь, но могу показать тебе их могилы.
– Да не обманываю я вас! Просто долго объяснять. И потом вы всё равно мне не поверите! – с отчаянием произнёс Александр.
– Если бы ты сказал правду, я бы тебе поверила, но ты обманываешь меня. Думаешь, что я стара и ничего не понимаю.
– Нет, нет, извините, бабуля, но я не могу сказать вам правду.
– Ну, бог с тобой, не хочешь, не говори. Пойдём, я покажу тебе могилы Губертов.
Они прошли несколько десятков шагов и старушка остановилась у двух высоких надгробий из чёрного габра. Они красиво возвышались над мраморными надгробными плитами. На одном из надгробий Александр увидел барельеф отца, на другом – барельеф матери. Внизу, как и положено, надписи:
«АННА СЕРГЕЕВНА ГУБЕРТ»
«Дорогому другу, жене и матери от любящих
и глубоко скорбящих мужа и дочери»
«ЛЕВ ЯКОВЛЕВИЧ ГУБЕРТ»
«Дорогому отцу от любящей
и вечно скорбящей дочери»
У Саши замерло сердце. Так вот где нашли свой последний приют его родные, вот где лежат их святые кости! Александр стоял с глазами полными слёз. Он опустился на колени и поклонился, сперва отцу, потом матери. Старушка молча наблюдала за ним. Её тронула неподдельная скорбь этого щуплого паренька. Давно уже на этом старом кладбище никто не плакал. Тем более странно было видеть здесь слёзы в глазах парнишки. Старушка растерялась. Она не могла поверить во всё происходящее.
«Уж не чудится ли мне всё это? – подумала она и перекрестилась. – В своём ли я уме? Кто он, этот темноволосый, темноглазый мальчик, так не подетски серьёзный, оплакивающий людей, которые никак не могли быть ни его родителями, ни дедом с бабкой. Уж не ангел ли он, спустившийся с неба в облике человеческом? Не чудо ли она видит перед собой? А может это сам Иисус Христос в обличии мальчика?»
На всякий случай она опустилась на колени рядом с Сашей и, истово крестясь, прочитала молитву. Затем, осторожно прикоснувшись к плечу подростка, спросила:
– Кто же ты, голубь мой? Уж не пророк ли, ни ангел ли небесный? Уж не сам ли Господь бог послал мне тебя на старости лет? Вижу, что душою ты чист, хоть и сказал неправду. Откройся мне, не таись. А я век буду молиться за тебя и за усопших твоих родителей.
– Не святой я, бабушка. Не надо за меня молиться. Не понять вам кто я такой.
