Абракадабра

Приняла она меня, пожалела. Сердце у неё доброе было. Она всех жалела, всем добро делала. Прожил я с ней семь лет. Многому она меня научила. Жизнь понять помогла. Только не расписались мы с ней. Опасалась она, что если зарегистрируемся, то опять всё наперекосяк пойдёт. Так мы вроде как любовники и всё стараемся угодить друг другу, всё у нас по‑хорошему, по‑доброму, полюбовно.

А шесть лет назад случилось несчастье. Попал я в аварию. Сюда, на дачу мы ехали. Дорога скользкая была, а я притомился чего‑то, бдительность потерял. Ну и врезались мы в столб на обочине. Занесло меня на повороте. Её сразу насмерть зашибло, а я чудом выкарабкался. Долго в больнице лежал и всё думал, всё жизнь свою вспоминал. Всю вспомнил, до мельчайших подробностей. И стыдно мне стало. Зачем завистничал, грубил, людей обижал? Кому я что доказал? Чего я добился? Ведь всё прахом пошло! Вся жизнь наперекосяк! Вокруг меня были добрые отзывчивые люди: врачи, медсёстры, больные. Заботились обо мне, выхаживали. А я? Кому чего я хорошего в жизни сделал?! Кто меня любит и ждёт? Умру вот, и никто доброго слова не скажет…

Жену‑то мою, Любушку, многие добром поминали, а меня кто помянет? Тогда‑то и понял я, что не так жил. В грехе, да в гордыне! Людей вокруг себя не видел, добра не делал, всё о себе заботился, свою плоть, да блуд свой тешил, а душу‑то сгубил! Зачахла душа‑то! Так и не расцвела, не раскрылась для добра и ласки. А ведь если подумать, много ли человеку для жизни надо? Еды – всегда вдоволь было, одежды – тоже. И жильё было, и семья. Так чего же я всё жадничал, хапал? Зачем? Ведь не стал я богат, не стал счастлив…

Только в больнице я впервые свою душу‑то почувствовал. Понял, что есть она у меня! И дал себе клятву, если выберусь, выживу, то всю оставшуюся жизнь добро делать буду. Жить буду, как моя Люба жила, царствие ей небесное!

– Ну, а бог‑то здесь причём? – спросил Сергей.

Так ведь бог – это душа наша: доброта, совесть, любовь! Всё это от бога. Плоть наша – от родителей, она земная, а душа – от бога. Всё хорошее в человеке от бога, а плохое – от дьявола. Та авария во мне беса убила, вот душа‑то и проснулась. И понял я, что есть бог! Живёт он во мне! Когда один остаюсь – советуюсь с ним, спрашиваю, так ли поступаю? И чувствую, что отвечает он мне. То одобряет, то подсказывает, учит.

А я, то деревце посажу, то кустик окучаю, собаку накормлю. Ковыряюсь в земле потихоньку и хорошо мне. А в субботу дети и внуки приезжают. И хоть не родные они мне, Любины, а привязался я к ним. Стараюсь теперь всем угодить, и они ко мне хорошо относятся, по‑доброму. Люди‑то хорошие оказались! Раньше‑то мне казалось, что никто меня не любит. Да так оно и было…

А за что меня было любить, когда я только для себя жил? А теперь я к людям с добром и они ко мне с тем же. Бывает, конечно, и плохие люди встречаются, но их мало. Мне их жалко. Вредят они прежде всего себе, как я когда‑то. Чтоб мне раньше‑то это понять! Ну да ладно. Чего уж теперь. Хорошо хоть на старости лет понял. Страшно умирать в грехе. Покуда есть силы, буду добро делать, а бог мне поможет. Есть у меня теперь бог, не один я на белом свете. Нашёл я его. В каждом человеке есть бог. Только одни понимают это, а другие не понимают. Но это не важно. Главное, чтобы человек жил в согласии со своей душёй, со своей совестью. Чтобы любил людей и делал добро. О плоти, конечно, тоже думать надо, поскольку душа в ней живёт, но спасать надо душу! Ей жить после нашей смерти. Не спасёшь душу – умрёшь навсегда. Спасёшь – снова родишься. Другая плоть будет, другая судьба. И так до тех пор, пока жива твоя душа.

Впрочем, вы люди хорошие, добрые. Вы и без веры грешить не станете. А мне вера нужна. Она мне силы даёт и утешение. Один я остался. Не с кем мне поговорить кроме бога. И об одном я только его прошу, чтобы дал мне ещё пожить маленько, чтобы мог я и дальше добро людям делать. Самому мне уж ничего не надо: ни богатства, ни славы, ни женщин. Хочу только, чтобы вспоминали люди иногда обо мне. Хочу добрый след на Земле оставить.

– Да… дядя Миша, – произнёс Георгий Евгеньевич. – История очень поучительная. Ну что же, дай вам бог здоровья. А за дела добрые спасибо.

Они выпили снова и закусили.

– А в церковь вы ходите? – спросил Александр.

– В церковь? Да нет… А зачем? С богом разговаривать можно и дома, и в саду, и в лесу. И не нужны ему мои свечки и поклоны. Ему дела мои нужны, душа моя, мысли. А поклонения да славословия ему ни к чему.

Все помолчали, обдумывая услышанное. Молчание нарушил Михаил Александрович.

– Ну, а ты, Георгий Евгеньевич, надолго к нам сюда пожаловал?

– Не знаю. Послезавтра отец должен прилететь. Поживём здесь пока. А потом вместе с ним во Флориду.

– А это где же земля такая? Название знакомое, а что‑то не припомню.

– В Америке это. Полуостров такой. У отца там вилла на берегу моря. Сегодня по телефону с ним разговаривал.

– А… Ну‑ну. Значит в гости к отцу? Это дело хорошее. Навестить отца – это надо. Если хочешь, могу медку дать. Недавно свежего накачал. Отца угостишь.

– Спасибо, Михал Александрович, медку возьму. Только недаром.

– Ладно, о цене мы договоримся.

Они посидели ещё часок. Стемнело. На небе зажглись яркие звёзды.

– Ну что же, пора и на покой. Спасибо за хлеб – соль, – произнёс Михаил Александрович, вставая из‑за стола.

Усталые, но довольные все разошлись по своим спальным комнатам. В доме воцарилась тишина.

 

Рыбалка

 

Александр проснулся, испытывая необычную лёгкость во всём теле. Было около шести утра и восходящее солнце заглядывало в окна спальни. Оно‑то и разбудило Сашу. Он вспомнил вчерашнюю баню, вдохнул приятный, напоённый утренней свежестью воздух, идущий из раскрытого окна, сбегал в туалет, посмотрел на сладко спящего Валеру и решил ещё подремать.

Ему снился детский дом, Костя – Гребень, Дима – Дятел, они гуляли по саду, сидели в кафе и ели мороженное. Потом начались танцы, и Александр увидел Таню. Она ласково взглянула на него и пригласила. Сердце парня учащённо забилось. Это был необыкновенный, волшебный танец. Александр, словно порхая, летал по залу. Гремела музыка, все смотрели на них и улыбались. Наконец они взлетели вдвоём с Таней, и зал исчез, растворился в тумане. Таня поцеловала его, и душа парня наполнилась счастьем.

Но счастье кончилось быстро. В коридоре послышались шаги. В дверь комнаты постучали. – Мальчики! Вставайте. На рыбалку опоздаете, – раздался голос Жени.

Саша очнулся от грёз, Валера тоже проснулся и сел на кровати.

– А давай сразу плавки наденем и искупаемся, – предложил он. Александр согласился.

Парни натянули плавки, и вышли на улицу. Взрослые уже делали зарядку.

Побегав вокруг дачи и размявшись, Валера, Саша и Женя попрыгали в воду. Георгий Евгеньевич и Сергей уплыли уже далеко в сторону острова и теперь возвращались обратно. Через десять минут все стояли на пирсе и вытирались, передавая, друг другу единственное полотенце, предусмотрительно захваченное Георгием.

После завтрака, надев короткие шорты, Георгий с Сергеем и ребятами сели в катер, чтобы отправится на рыбалку. Юля и Женя остались на даче помогать по хозяйству Рите. Рыбалка их не привлекала.