Абракадабра

Александр представился последним. Евгений Робертович внимательно оглядел его и, словно что‑то припоминая, произнёс:

– Да, да, конечно… Рад познакомиться, молодой человек. Впрочем, вы кажется старше меня? Но выглядите прекрасно! Я хорошо помню своего дедушку, Льва Яковлевича Губерта. А вы, значит, мой родной дядя… Брат моей матери. Непостижимо! Вот что делает наука! Она действительно творит чудеса.

Когда была жива моя мама – твоя сестра Софья, мы как‑то ходили с ней в клинику, в Найске, и она показала мне замороженного мальчика. Тогда я не поверил, что ты сможешь ожить. Я долго всматривался в твоё лицо, пытаясь представить себе, каким оно будет, когда ты оживёшь. А вот сейчас я вижу тебя живым и здоровым. Через столько лет! Ты почти не изменился. У меня хорошая память на лица. И потом, у меня есть фотография, где вы все вместе: дедушка, бабушка, ты и моя мама, совсем ещё молодые. Это как в сказке! Давно нет никого в живых, я уже старик, а ты по‑прежнему молод…

А скажи‑ка мне, дядюшка, – прищурившись, спросил Евгений Робертович, – какая любимая поговорка была у твоего папы, дедушки Лёвы? Ты сможешь вспомнить?

Александр задумался.

– «Дорогу осилит идущий»?.. – неуверенно произнёс он.

– Правильно. Была у него такая поговорка. Но это не самая любимая. А вот когда кто‑нибудь обращался к нему с вопросом, что говорил дедушка в шутку?

– «На любой вопрос – любой ответ» – вспомнил Саша.

– Верно! Ни у кого не было такой поговорки, только у дедушки!.. А если дедушка по рассеянности здоровался с кем‑нибудь дважды, а ему говорили, что уже виделись, что он обычно отвечал?

– «Ничего, здоровей будем!»

– Правильно! Молодец. Всё помнишь. Ты извини, пожалуйста, что я обращаюсь к тебе на «ты», но как‑то не верится, что тебе уже сто лет.

– Мне и самому не верится, – признался Александр.

– Поэтому я предлагаю забыть, что ты мой дядя, а я твой племянник. Пусть будет так: ты мой внук, а я твой дедушка. Согласен?

– Согласен.

– Тогда зови меня дедушка Джон.

Саша кивнул.

– Теперь у меня на одного внука больше. Ну что же, это прекрасно! Пойдем‑ка, внучек, побеседуем с тобой. Расскажи мне, как ты живёшь, какие у тебя проблемы?

И обращаясь к Сергею и Юле, сказал: – Вы уж извините, пожалуйста, молодые люди, я ненадолго похищу у вас Сашу.

– Пожалуйста, – ответила Юля. – Это ваше право, вы же его ближайший родственник, сын его сестры.

– А может вы, папа, отдохнёте с дороги, – предложила подошедшая к ним Рита. – Сейчас ведь в Америке ночь.

– Нет, нет. Я отдохну после обеда. Надо привыкать к местному времени.

И они с Сашей удалились в кабинет Георгия Евгеньевича.

Через полчаса Александр вышел из кабинета весьма озабоченный. Юля посмотрела на него и поняла, что разговор был серьёзный.

– Ты чем‑то расстроен? – спросила она.

– Да нет, ничего. Всё нормально. Просто дедушка предложил мне поехать к нему в Америку.

– На каникулы?

– Нет, насовсем. Он живёт там один и ему скучно. У него во Флориде вилла на берегу моря и квартира в Вашингтоне. Он богат и обещал мне оставить наследство, если я соглашусь. Ему не хочется уезжать из Америки, бросать там всё, а дядя Жора не хочет жить там и бросать Москву. Вот дедушка и предложил мне жить с ним. Но я отказался. Мне с вами лучше, и Найск мне нравится. Я правильно сделал?

Юля задумалась. – Ты знаешь, Сашенька, я в таком деле тебе не советчик. Решай сам. Это вопрос серьёзный. Ты должен хорошо подумать. Я не хочу, чтобы ты потом жалел о своём решении. И не хочу навязывать тебе своё мнение. Конечно, ты дорог мне и Сергею, мы привязались к тебе, но твоё будущее в твоих руках.

– Значит, я остаюсь с вами. Ведь теперь у нас общая кровь. Вы же давали мне свою кровь когда меня оживляли. Выходит, что мы родственники!

Александр сознательно умолчал о ещё одной причине своего решения, самой главной. Он часто вспоминал Таню. Она снилась ему по ночам, и его тянуло в Найск. Он уже давно решил, что, как только приедет домой, первым делом поедет в детдом и навестит свою пассию, а заодно и Костю с Димой.

После обеда дедушка вздремнул часа два и снова вышел прогуляться. Он бродил с Георгием Евгеньевичем по сосновому бору, по берегу озера и всё восхищался природой.

– На юге природа прекрасная, яркая, пышная, но северная природа просто великолепна! Она спокойна, уравновешена, неброска и создаёт какое‑то удивительное ощущение радости и покоя. Особенно это чувствуется в старости, когда позади бурная жизнь, долгие годы напряжённой работы, борьбы за своё место под солнцем, годы трудностей, годы удач и неудач. Здесь отдыхаешь душёй, набираешься сил, и, в общем‑то, чувствуешь себя не таким уж старым!

– Ты вовсе не старый, папа. Ты симпатичный пожилой мужчина, полный сил и энергии, – возразил Георгий Евгеньевич.

– Нет, сынок. Уже нет той энергии, той силы. Всё потихоньку уходит как вода сквозь песок. А сейчас, когда я уже не работаю, я особенно остро чувствую своё одиночество. С твоей мамой мы расстались давно, но я так и не смог найти себе подругу жизни. Все силы были отданы работе, науке, а теперь уже поздно.

– Переезжал бы к нам, в Москву. Здесь у тебя внуки. Я и Рита ухаживали бы за тобой.

– Нет, нет. В Москве слишком шумно. Это не для меня. Я даже в Вашингтоне последнее время не живу, хотя там намного спокойнее. Да и ухаживать за мной не надо. У меня достаточно средств, чтобы содержать прислугу. И потом, куда я дену всё там, в Америке? Я люблю свою виллу во Флориде, квартиру в Вашингтоне и не хочу продавать всё это. В Америке мне нравится. У меня там много друзей, сослуживцев. Нет, нет, сюда возвращаться мне уже поздно. Добрая половина жизни прошла там, за океаном.

– Тогда я не знаю, как тебе помочь? Нам переезжать в Америку сейчас тоже невозможно. В Вашингтоне квартира маленькая, а во Флориде хорошо только отдыхать. В Москве много плюсов и для меня и для детей. Здесь моя работа, здесь мои друзья.

– Зная, знаю, Гарик. Я не зову тебя в Америку. А вот есть у меня идея. Если бы ты помог мне её осуществить, я был бы тебе чрезвычайно благодарен.

– С удовольствием, отец, если смогу.