«Акушеры». Первый сезон

– Да ты что?! Вот так новость! Поздравляю!

– Так не с чем пока поздравлять‑то… Полгода уже ничего не выходит…

– Ну иногда в этом деле помогает поменять партнёра! На ловца и зверь, как говорится!

– Фитера!!! Я приличная женщина!!!

– Да ладно, ладно… Я же пошутила…

В это время в отделении реанимации заступивший на смену анестезиолог гипнотизировал телефонный аппарат. Ему показалось? Или он перепутал девушек?

 

9

 

Объектом обожания анестезиолога была вовсе не Мальвина. Молчание в трубке его несколько насторожило, но не настолько, чтобы прекратить начатую партитуру. Речь он готовил самозабвенно: переписывал, зачеркивал, рвал бумагу, снова писал и учил наизусть. Выбор пал на телефон. Ему казалось, что для начала так правильнее.

Не то что бы он не верил в собственные силы (список побед был весьма убедительным), просто на этот раз, было не просто желание. Сердце волнительно стучало за грудиной. И это не имело отношения к нарушению ритма.

Она была особенной, но вовсе не потому, что моложе. Она не была красивой в классическом понимании. Зато как радар транслировала и одновременно принимала такую мощную энергию, что спокойно пройти мимо было просто невозможно.

Даже облачившись в бесформенную операционную робу и водрузив на голову несусветный марлевый шлем, она была царицей. Не принцессой, именно царицей! Он ни разу не видел её в гражданской одежде, но последние пару месяцев мечтал об этом. Вернее, в том числе об этом. А ещё вернее, предпочёл бы совсем без.

Смуглая кожа контрастировала с белым халатом. Босоножки на высоких каблуках подчёркивали тонкие лодыжки и не шли ни в какое сравнение с работящими зелёными тапочками. Чуть восточные черты лица не были правильными, но им и не надо было. Сексуальность – вот что выделяло её из всех.

Он был женат, но это не мешало его многочисленным служебным (и не только) романам. Он всегда оставлял себе место для манёвра и старался не заводить отношения слишком далеко. Но на этот раз чувствовал, что «пропал», хотя бы потому, что взялся за дело с утроенным рвением.

Была одна маленькая неловкость: предыдущая пассия. Надо было поскорее избавиться от неё как можно изящнее. Но не по причине утонченной натуры девушки, а как раз наоборот. Девушка работала поварихой на пищеблоке, что до определенного момента было крайне полезно, особенно на дежурствах. Последнее время он стал тяготиться как её вниманием, так и усиленным меню. В его интересах было разойтись полюбовно, потому что горячность натуры бывшей возлюбленной и тяжелые кухонные принадлежности не сулили в противном случае ничего хорошего.

Этот вопрос занимал его сейчас намного больше, чем ошибка с адресатом звонка. Девушки отделения патологии беременности, как ни крути, не были так импульсивны, как девушки пищеблока. Хотя и те и другие в совершенстве владели «холодным оружием»: одни в виде скальпеля, другие в виде столовых ножей.

Размышления анестезиолога прервал телефонный звонок. И на этот раз с адресатом не ошиблись:

– Во сколько освободишься, тюленчик мой? – замурлыкала она.

– Пока дел по горло.

– А я тебе бефстроганов из печёнки приготовила. С лучком, как ты любишь… И греночки с чесночком… Могу сама принести, если тебе не вырваться…

– Нет‑нет, нести не надо! Мне не до еды сейчас! Полна коробочка народу! Как освобожусь, сам приду. Отложи мне пока, – ответил он, чувствуя слюноотделение как собака Павлова.

Про путь к сердцу через желудок – истинная правда. У поварихи в этом смысле всё ещё сохранялись преференции.

 

10

 

Не прийти на утреннюю планерку в родильном доме – это всё равно, что пропустить службу в монастыре, если ты послушник. Лишь один человек мог себе это позволить на законных основаниях. Нет, не главный врач. Его присутствие было тоже обязательным. Палыч! Как раз в это время он исполнял непосредственные служебные обязанности диетврача – снимал пробу на пищеблоке. Война войной, а качественный завтрак беременные и родильницы должны получить вовремя. Так что Палыч старался для общего блага.

Всё бы ничего, если бы планёрка – просто планерка – рабочие, как говорится, моменты. Но родильный дом был клинической базой, поэтому на планерках присутствовала «кафедра».

И без того умотавшийся за ночь дежурный врач держал ответ перед великим собранием не только за своё дежурство, но и за всё, что произошло в родильном доме за минувшие сутки.

Доктора выдыхали, если по каким‑то уважительным причинам не присутствовал Профессор. Его пылкий темперамент был хорошо известен. Каждый, кто имел несчастье быть причастным к «спорным» событиям, познал, как летят искры, когда Зевс мчится своей на колеснице. Приходилось уворачиваться не только от искр, но и от самой колесницы.

– Да как вы смеете?! Я же женщина! – воскликнула однажды, «обожженная» профессорским вниманием.

– Закройте свой фонтан! – был ответ.

Дмитрийсаныч иногда выходил за пределы красноречия, но никак не мог остановиться. О том происшествии он не посмел рассказать даже жене. Вернее, «клинический случай» он, конечно же, рассказал, но умолчал о фонтане. Жена охала и обещала молиться.

В этот раз, несмотря на то, что дежурство было не её, ответ за сутки держала Ирина Фердинандовна. Она предусмотрительно отослала «по делам» коллегу, который до крайности был рад такому повороту событий и даже мысленно поблагодарил Профессора за вчерашний «косяк». Ирина Фердинандовна «держала марку» и доложила всех «заслуживающих» так, что комар носа не подточит. Желающих задавать лишние вопросы не оказалось. Что‑то пробурчало «детство», вернее, заведующая детским отделением, поскольку «острая гипоксия» и «тяжелая медикаментозная депрессия» пошли и в их статистику.

После планёрки Ирина Фердинандовна постучалась и одновременно открыла дверь в профессорский кабинет.

– Можно, Дмитрийсаныч? – спросила она учтиво.

– Да‑да! – был ответ.

– Ну что… Нам с Вами, надо сказать, повезло… – сказала она по‑свойски, усаживаясь на диван. – Новорожденный чувствует себя удовлетворительно. Насколько это возможно в данной ситуации.

Профессор резко вскинул вверх подбородок и стал крутить головой то влево, то вправо. В такие моменты он напоминал петуха, сидящего на насесте и инспектирующего свой гарем.

– Сняли с ИВЛ? – коротко спросил он.

– Пока не сняли, но ребёнок стабилен, и есть небольшая положительная динамика.