Алая быль

– А ты кто будешь, мил человек? – растягивая слова, спросил Ставей.

– Стера я, – улыбнулся пошире белобрысый и вновь спросил: – Так как старосту‑то найти? А то притомился я, да и жарко очень.

– Да тебе за какой надобностью? – вопросом на вопрос ответил Миха.

– Дело к нему, – пожал плечами белобрысый. Глянул на стол в тени и проговорил: – Кваском не угостите? В горле пересохло – жуть!

– Какое дело? – неуступчиво спросил Ставей, – И меч по какому праву нацепил? Из благородных? Али, может, скажешь, что дружинник какой?

– Да нет, – продолжил улыбаться парень, – Из братства видящих я, иеромонах Лука отправил в село ваше. Это ж Узвар?

Ставей тут же опустил алебарду и спросил:

– А без накидки почему? В вашем братстве же все в накидках алых ходют.

– Да по такой жаре в накидке сдохнуть можно, – простодушно ответил Стера, – Вот и засунул в мешок.

Миха, тоже закинул алебарду на плечо и кивнул понятливо:

– Староста на дальнем лугу, должен вернуться скоро. Пошли в тень, что ли. Квасок прохладный, только из погреба.

Ни у одного, ни у другого из стражей даже мысли не возникло проверить слова парня. Назваться служителем братства, но не быть им в Ивском княжестве даже деревенский дурачок бы не додумался. Да и в других княжествах тоже. Служителей почитали, и даже немного побаивались. А буде находился мошенник, выдающий себя за адепта видящих – ждала его незавидная участь. Такая, что даже самый распоследний тать язык бы себе скорее отрезал, чем ляпнул бы, что он видящий.

Паренёк кивнул, с облегчением зашёл в тень и благодарно взял протянутый Михой прохладный кувшин с квасом. Перекрестился степенно и мелкими глотками начал пить. Зверёк с мешка зафырчал что‑то и Стера спросил чуть виновато у стражей:

– Я Уголька напою?

– Конечно, – кивнул Ставей, вновь усевшийся на скамейку, – Вон, плошку возьми! Она чистая.

Видящий плеснул в плошку квасу, поставил посудинку на стол, и бережно посадил зверька на столешницу. Тот рыскнул глазками‑бусинками на стражей, фыркнул снова и принялся лакать жидкость, обнажая мелкие, но острые зубы. Миха тоже присел на скамеечку и спросил опасливо:

– Хорёк? Не укусит?

– Вроде хорёк, а может и куница, – пожал плечами Стера, – Я их не сильно отличаю. Пока никого не покусал из людей. Он только кошек да собак не любит.

– А Уголёк – кличка? – Ставей аккуратно потянулся к кувшину, взял посудину и сделал большой глоток. Поставил степенно кувшин, вытер усы и с интересом уставился на зверька.

– Ага, – кивнул Стера и тоже присел на скамеечку рядом со стражем. Перед этим снял с плеч лямки дорожного мешка и аккуратно положил мешок в траву. Уголёк напился, видимо, посмотрел на хозяина, прошёлся по столу, трубой задрав чёрный хвост, а потом улёгся с краю столешницы, свернулся клубочком, закрыв мордашку хвостом и затих.

– Эка, зверушка какая, – умилился Миха, – Понятно котов и собак не любит. Наверное, пытаются слопать кроху.

– Да эта кроха, – хохотнул парень, – Сама кого хочешь слопает. В Медяне чуть кобеля не загрызла на постоялом дворе. Еле оттащил.

– Ого, – протянул Ставей и уважительно посмотрел на зверька, беспечно посапывающего на столе.

Стражи помолчали чуть, и Миха спросил пришедшего:

– В картишки не желаешь перекинуться?

– Можно, – оживился парень, – Только я игрок так себе – в дурня ещё умею, а остальные игры и не знаю.

– Да мы в дурня и играем, – улыбнулся Ставей, и повернулся к напарнику: – Раздавай, что ли?

Миха сгрёб колоду, перетасовал и зашлёпал старыми, потёртыми картами по столу. Уголёк сдвинул с глаз хвост, посмотрел на людей и вернул хвост на место…

 

Глава 2

 

После двух или трёх партий в дурня стражи оживились, да и солнце, понемногу опускающееся к горизонту, уже не жарило так яростно. По сельской улице проходили время от времени мужики да бабы. Они с интересом посматривали на незнакомца, играющего со стражами в карты, но не подходили. А вот стайка пацанов пыталась приблизиться, но Миха цыкнул на них, и ребятня убежала по улице, весело гогоча. Мимо ехала телега, и Ставей окликнул возницу:

– Дядька, а староста скоро вернётся?

– Да следом выезжал, ответил мужичок с торчащей вперёд бородкой, – Стал быть, будет тут с минуты на минуту!

Страж кивнул удовлетворённо и спросил Стеру:

– А вы правда духов видите?

– Видим, – парень взял кувшин и снова выпил квасу.

– А сейчас поблизости есть хоть один? – спросил осторожно Миха.

– Есть, – улыбнулся видящий, – И не один.

Стражники синхронно перекрестились, и Миха поинтересовался:

– И… кто же?

– Вон, в поле Полудница ходит, – ткнул рукой за крестьянскую избу Стера, и стражи синхронно повернули головы. Однако, кроме золотистой пшеницы, стелющейся сразу за низеньким тыном, не увидели ничего.

– Какая она? – враз осипшим голосом поинтересовался Ставей.

– Красивая, – наклонил голову к плечу белобрысый видящий, – И печальная.

– Почему печальная? – тоже шёпотом спросил Стеру Миха.

– Видать, Полевик завёлся в вашей пшенице. А нежить добрый дух повлиять не может. Вот и грустит Полудница. Урожая ей жалко и трудов людских, – пояснил Стера и полез в заплечный мешок. Вытащил оттуда тряпицу узорчатую, развернул и достал хлеба краюху, да шмат сала резанного: – Угоститесь со мною?

Миха кивнул заторможено, а Ставей подхватился, из‑под акации достал торбу и начал вынимать на стол огурцы, редис, мясо вяленое да каравай белого душистого хлеба:

– Сейчас пополдничаем, – улыбнулся он видящему.

Стера принял благодарно огурцы да мясо, придвинул сало к стражам, и те с удовольствием взяли, зажевали весело. Теперь полгода вспоминать, да рассказывать, как с ними один из братства видящих трапезу разделил. Время от времени все трое прикладывались к кувшину с квасом. На чавканье проснулся и Уголёк. Подошёл к хозяину и ткнулся требовательно носом в руку Стеры. Тот аккуратно отломил кусочек мяса и протянул зверьку. Хорёк не зубами взял, а уцепил передними лапами и отошёл вновь к краю стола. Сел и начал грызть угощение.

– Ты смотри, – восхитился Миха, – Будто человек есть!

Стера кивнул согласно, прожевал и спросил стража: