Анахронизм

– Действительно, как же я это упустил? – улыбнувшись, сказал полицейский. – С вами приятно общаться, Вячеслав Владимирович, верю, что вы вполне нормальный человек. Это видно по вашему уму и чувству юмора, но, к сожалению, как говорится, вы оказались не в том месте, не в то время. Хотя это как посмотреть. Когда вас выпишут из больницы, куда вы пойдёте? У вас ни дома, ни родных, ни близких, ни документов, ни денег, – одним словом – ничего! Что будете делать? Бомжевать и бродяжничать, ковыряясь на помойках? Жизнь на улице очень трудная и короткая. А в тюрьме вам не нужно беспокоиться: о крыше над головой, о пропитании, о медицинском обслуживании и о многом другом, – чего на улице и в помине нет.

– Не боитесь, что я убегу? – спросил он, слушая проповедь полицейского в пол уха.

– Боюсь, Вячеслав Владимирович, – вставая, сказал полицейский грустным голосом, – поэтому поймите меня правильно, вынужден перестраховаться.

Подойдя к двери, он открыл её и кому‑то кивнул за ней. В палату вошли два огромных санитара в масках на лицах и молоденькая медсестра. Санитары, подойдя к нему, схватили его за руки и ноги, чтобы он не сопротивлялся, а девушка достала из кармана халата заранее приготовленный шприц. Он даже не пытался сопротивляться, так как это было бессмысленно. После укола он почувствовал, как голова закружилась, а веки стали невыносимо тяжёлыми. Затем голова закружилась, и он провалился в глубокий сон.

 

Глава 5.

 

Придя в себя, он приоткрыл веки и долго не мог сконцентрировать взгляд. Перед глазами всё плыло, как после убойной дозы общего наркоза, когда лекарственный препарат начинает постепенно выводиться организмом из крови в выделительную систему. Чувствуя, как от невозможности сконцентрировать зрение на отдельно взятом объекте, голова начала кружиться, он закрыл глаза и стал ждать, когда действие препарата ослабнет ещё сильнее. Но, как только он прикрыл веки и успокоился, дыхание вновь стало размеренным и глубоким, и он почувствовал, как медленно начинает погружаться в сон.

Чтобы вновь не провалиться в забытье, от которого он устал за последний месяц, проведённый им на больничной койке, он заставил себя взбодриться и слегка приоткрыл веки. Перед глазами опять встала пелена, как будто он находился на вершине высокой горы, которую заволокло густым молочным туманом. Кончиками пальцев, потерев глаза, чтобы смахнуть с них поволоку, он с большим трудом поднялся и сел на кровати, чувствуя, как от головокружения к горлу подступила дурнота.

Спустив ноги с кровати, он положил локти на колени и опустил лицо на ладони, стараясь, перетерпеть тошнотворное состояние. Когда дурнота немного отпустила, а головокружение чуть спало, он как следует, растёр лицо и мочки ушей ладонями, чтобы к голове прилила кровь, и та стала соображать хоть немного лучше. Закончив растирание, он поднял голову и приоткрыл глаза, но вновь не смог сконцентрировать взгляд. Тогда полностью прикрыв один глаз, он прищурил второй и кое‑как смог сфокусировать зрение, осмотревшись вокруг. Он увидел, что находится в больничной палате, но не той, в которой он лежал и лечился до этого, а более просторной.

Стены и потолок были выкрашены в белый цвет. На потолке, в некоторых местах краска облупилась от влаги и свисала безобразными лохмотьями. Пол был выстлан деревянными досками, выкрашенными в ядовитый ярко‑коричневый цвет. Через огромное окно палата заполнялась ярким светом. Повернув лицо в сторону окна, он обратил внимание, что на окнах имеются решётки, которых нет в обычных палатах городских больниц. В палате помимо его койки находилось ещё с десяток, стоящих в несколько рядов. На каждой койке лежали спящие люди, укрывшиеся тёплыми одеялами, чуть ли не с головой.

С трудом встав с кровати, он почувствовал, как кровь резко ударила в голову, и та сильно закружилась. Ощутив, как тело повело в сторону, словно срубленное лесорубами дерево, он схватился за спинку кровати и еле‑еле удержался на ногах. Переждав головокружение, он с сильно бьющимся сердцем, которое стучало в грудь, как массивный молот в исполинскую наковальню, шатаясь из стороны в сторону, прошёл по палате к окну. Около окна, он остановился и внимательно рассмотрел решётку, которая располагалась с внутренней стороны перед оконным стеклопакетом.

– Зачем решётка перед окном, а не за ним? – задал он себе вопрос вслух шёпотом, чтобы его никто не услышал. – Очевидно не для того, чтобы случайно выпасть, а для того, чтобы его никто не разбил и не поранил себя или окружающих. А зачем кому‑то разбивать окно? Наверняка, либо для побега, либо от помутнения рассудка.

Увидев эти решётки, он сразу же понял, где он находится. В институтские годы у них с Коляном был дружок, который через знакомых в сфере медицины смог откосить от срочной службы в армии. Для этого ему пришлось несколько недель пролежать в психиатрической лечебнице, в которую они с Коляном ходили навещать его, нося ему нормальную человеческую еду, сигареты и алкоголь, чтобы он ненароком не свихнулся. Именно там он и увидел такие решётки, расположенные перед окнами, чтобы полностью заблокировать доступ к ним.

С грустью для себя он отметил, что на время предварительного следствия, которое продлится около трёх месяцев, может быть и меньше и больше, всё зависит от того, как быстро правоохранители сфабрикуют доказательства против него, его поместили в психушку. Молодцы. Грамотно работают. Он под постоянным наблюдением, поэтому точно никуда не сбежит. К тому же, за эти несколько месяцев интенсивного лечения ему не просто нарисуют нужный диагноз в документах, но и приложат максимум усилий, чтобы этот диагноз был не только на бумаге, но и в его мозгах.

Переведя взгляд с решётки на окно, он посмотрел на улицу. За окном он увидел просторный двор психиатрической лечебницы, который по периметру был огорожен высоким забором. На самом верху забора красовались витки колючей проволоки. Обратив внимание на проволоку, он понял, что его поместили не в обычную психушку, а в специализированное медицинское учреждение, где находятся не только простые психи, но и уголовники с явными психическими отклонениями.

– Час от часу не легче, – прошептал он, смотря в окно.

Приняв вертикальное положение и пройдясь от койки до окна, он, встряхнув все внутренности своего тела, почувствовал, как содержимое мочевого пузыря попросилось наружу. Более того, когда в кровь попадает большое количество лекарственных препаратов, организм, взяв из их химического состава всё необходимое, подключает максимум ресурсов для выделения ненужных остатков. А одним из главных ресурсов, конечно же, является – жидкость, которую организм гонит в выделительную систему вместе с ненужным химическим шлаком.

Оглянувшись, он увидел с противоположной от окна стороны проём, который служил выходом и входом в палату. Выйдя из палаты в коридор, он посмотрел по сторонам. Увидев справа от палаты в конце коридора пост, он побрёл к нему. Когда он подходил к посту, охранник, заметив его, вышел к нему на встречу.

– Что ты хотел? – спросил охранник, показывая всем своим видом, кто здесь главный.

– Мне нужно в туалет по малой нужде, – ответил он, чувствуя, как язык ещё заплетается от лошадиной дозы снотворного, которое ему ввели в больнице.

– Прямо по коридору до самого конца, а затем налево, последняя дверь справа.

– Спасибо.

Поблагодарив охранника, он хотел уже развернуться, чтобы уйти, но тот резко окликнул его, а затем грубо сказал: