Анахронизм

Почувствовав, как веки начинают наползать на глазные яблоки, словно жалюзи на окно, он решил прилечь на кровать и немного поспать. Но, как только он прилёг на койку и закрыл глаза, сразу же голова закружилась с такой силой, что он вновь почувствовал, как его начинает мутить. У алкашей такое состояние, после того, как они перепьют, называется – «вертолёты». Он часто видел в своей институтской       молодости последствия этих «вертолётов», когда опьяневший, ложась спать, выворачивает на подушку всю закуску вперемешку с желудочным соком и желчью.

Сейчас он испытывал такое же состояние, как и его дружки, поймавшие перепела, над которыми он смеялся в молодости. Открыв глаза, он не смог собрать их в кучу, чтобы сконцентрировать взгляд. Поднявшись с постели, он сел на кровати, опустив ноги на пол, и стал ждать, когда голова перестанет кружиться. Как только головокружение стихло, вновь появилась сонливость, и веки начали закрывать глаза. Сомкнув глаза, он почувствовал, как голова вновь начинает кружиться, но не так сильно, как в лежачем положении. Он не заметил, как начал проваливаться в сон, но, как только тело расслабилось, его повело в сторону, от чего он вздрогнул и проснулся. Понимая, что он не сможет спать лёжа из‑за головокружения и тошноты, он подстелил себе под спину подушку и облокотился на неё. В таком сидячем положении он промучился до самого обеда: засыпая, вздрагивая, просыпаясь, – и так по кругу.

В очередной раз вздрогнув, он проснулся и ощутил в воздухе запах, от которого он почувствовал, как страх, окутав его тело с головы до ног, начал проникать под кожу, сковывая внутренности ледяным ужасом. В воздухе, как и утром, угадывался стойкий аромат столовки, но более насыщенный. Ещё не успев, открыть глаза, он задним умом сообразил, что подошло обеденное время и в палату принесли еду. Он, словно подопытные собаки академика Павлова, исходящие слюной во время сирены, возвещавшей им о кормёжке, рефлексируя на запах, открыл глаза и со страхом осмотрелся.

– Уроды, пора жрать! – заорал один из санитаров.

Учитывая печальный утренний опыт, в этот раз он давился сам, без помощи санитара. На первое был отвратительный суп, в котором не было даже намёка на наваристость и специи. Пресный кипяток с небольшой кучкой варёных безвкусных овощей и мясных хрящей и жил, которые невозможно было разжевать, поэтому приходилось их проглатывать целиком. Если жидкое он кое‑как смог в себя затолкать, отделавшись, как говориться всего лишь лёгким испугом, со вторым пришлось совсем туго. Картофельное пюре, в котором от корнеплода было только название, а по факту сухой крахмальный концентрат, разведённый либо пресным суповым бульоном, либо обычным кипятком. Пюре было полито подливой, которая и по цвету и по запаху напоминала содержимое прямой кишки.

Тут уже не обошлось без помощи санитара, который в несколько этапов запихал этот гастрономический шедевр в него, приговаривая после каждой ложки с довольной улыбкой:

– За маму! За папу!

В этот раз он не успел добежать до сортира, заблевав весь коридор от самой палаты до входа в туалет. Санитары сначала долго на него орали, подсовывая ему под нос свои огромные кулачища, а затем принесли швабру, тряпку, ведро и заставили вымыть полы во всём отделении. Борясь с ужасным самочувствием, он справился с уборкой ближе к вечеру.

Когда его оставили в покое, он вошёл в палату и устало опустился на стул. Ему нужно было подумать о том, как и зачем он попал в будущее, ведь он догадывался, что всё это не просто так. Но из‑за препаратов, которыми его напичкали во время утреннего осмотра, он не мог сконцентрироваться на отдельно взятой мысли. Транквилизаторы подавляли умственную деятельность, превратив мозг, в застывший студень, поэтому в голове была полная каша. Помимо этого транквилизаторы, действуя на нервную систему, совершенно подавляли его волю, поэтому он не мог заставить себя, что‑либо сделать, кроме тупых примитивных действий, основанных на однообразных алгоритмах.

Так и не сумев, сосредоточить мысли, он услышал, как его, кто‑то позвал. Медленно повернув голову, он посмотрел безразличным взглядом в ту сторону, откуда доносился настойчивый шёпот. Взгляд упал на молодого парня, который устроил истерику рано утром, отказавшись принимать лекарства. Парень смотрел на него пристальным взглядом, в глубинах которого читалось безумие. Видимо действие препарата, который ему вкололи утром, ослабло, и он понемногу пришёл в себя. У него изо рта вынули грушу, чтобы его накормить, но развязывать не стали.

– Эй, братишка, да‑да, ты, – сказал парень полушёпотом, когда он обратил на него внимание. – Слышишь меня, братишка?

– Угу, – буркнул он без особого интереса.

– Знаешь, почему эти твари заставляют меня принимать эти таблетки? – спросил парень. – Я тебе расскажу, но только обещай мне, что это останется между нами. Обещаешь?

– Ага, – промычал он.

Парень, воровато оглянувшись, убедился, что его, никто не слышит, после чего произнёс заговорщическим тоном:

– Я сотрудник особо засекреченного тринадцатого отдела КГБ СССР, занимающегося проблемами контактов с внеземным разумом, а также несанкционированного проникновения внеземных форм жизни на территорию нашей планеты, как с других планет, так и галактик.

«Ну, я так и понял!» – подумал он, теряя к собеседнику всякий интерес, которого и до этого было с гулькин нос.

– Вижу, братишка, по твоему скептическому взгляду, что ты мне не веришь, – с улыбкой сказал парень, – но я тебя, прошу, не делай поспешных выводов. Сначала послушай, что я тебе расскажу. Поверь мне, то, что ты услышишь, не оставит тебя равнодушным. Будь готов к тому, что твои взгляды на фундаментальные и привычные для тебя и многих вещи, которые ранее не вызывали сомнений, кардинально изменятся. Ты готов это услышать?

Не желая, отвечать вслух, он безразлично кивнул головой. Парень, поняв его кивок, как знак согласия, облизнул губы, нервно покрутил головой в разные стороны, после чего сказал:

– Кстати, ты извини меня, но в целях конспирации, а также своей и твоей безопасности, я не могу тебе назвать своего имени. Для удобства обращайся ко мне Агент. Понял?

– Да, – ответил он.

Парень, вновь обернувшись, ревниво посмотрел на других пациентов, пытаясь, уличить их в подсушивании. Убедившись, что на них никто не обращает внимания, он повернулся в его сторону и начал рассказ:

– Всё началось в конце восьмидесятых годов прошлого века, братишка. Наш отдел при помощи мощного высокочастотного радиоволнового телескопа, аналогу которого не было во всём мире, засёк один очень подозрительный объект в космосе. В чём хочешь спросить была его подозрительность? А в том, что этот объект с большой скоростью приближался к Земле. Сначала наши специалисты забили тревогу, решив, что это астероид, но затем, тщательно изучив его, они пришли к выводу, что размеры этого объекта слишком малы, чтобы причинить нашей планете какой‑либо вред. По всем показателям он, как и большинство мизерных небесных тел должен был сгореть в атмосфере Земли. Но…

Парень резко оборвал свой рассказ, взяв паузу, чтобы он мог переварить сказанное им. А он, смотря на парня, подумал: «Либо он уже в миллионный раз рассказывает эту историю, либо его организм привык к препаратам. Шпарит, как под копирку, в то время как я двух слов связать не могу, мыча, как телок».

– Что но? – спросил он.

Парень, лукаво улыбнувшись, продолжил:

– Но этого не произошло. Объект не сгорел в земной атмосфере. Более того, после её прохождения, уже обычные военные радары засекли этот объект, установив место его приземления. И знаешь, что самое интересное? То, что это приземление совершенно не было похоже на падение какого‑нибудь небесного тела, например, метеорита. Скорее это походило на приземление летательного аппарата. Понимаешь, о чём я?