Анатомия любви

Семен невольно вздрогнул, но быстро взял себя в руки:

– Честно? Я хочу делать что‑то свое, а не идти по пути отца.

– Сравнивают?

– Да.

– Ну насколько я слышала, вы мало в чем уступаете профессору.

– Не знаю, – уклонился он. – Но делать хочу что‑то другое.

– Я тоже хотела делать не то, что моя мать, – вдруг сказала Драгун, откладывая очки. – Нам, детям гениев, всегда приходится работать больше остальных, чтобы не затеряться в тени великих родителей и их достижений. И самое правильное – делать что‑то другое, идти в иную область.

Семен вдруг вспомнил, что мать Аделины, Майя Михайловна Драгун, была выдающимся хирургом, преподавала в институте, имела ряд научных работ и считалась специалистом высочайшего класса. Должно быть, Аделине тоже пришлось нелегко в свое время, и Семен это понимал, как, может, не понял бы кто‑то другой.

– В общем, Семен Борисович, я вас беру на испытательный срок – так у нас положено, – произнесла меж тем Драгун. – И еще. Вам предстоят беседы с нашим психологом Иваном Владимировичем Иващенко, это обязательное условие. Я принимаю окончательное решение, основываясь на его выводах тоже. Психологический климат в коллективе мне очень важен, я должна понимать, что вы из себя представляете не только как хирург – тут я сама определюсь, но и как человек, и это в компетенции психолога. Если вы возражаете против такого подхода, давайте сразу прощаться и не отнимать время друг у друга.

Семен пожал плечами – условие о разговоре с психологом его не обескуражило, а желание работать здесь только окрепло, он вдруг почувствовал в Аделине родственную душу, что ли, и это только укрепило его в мысли, что его место здесь.

– Я не вижу в этом проблемы, – сказал он, и Драгун, свернув листок вчетверо, бросила его в ящик стола:

– Тогда завтра в семь тридцать в ординаторской лечебного корпуса. Алла вам покажет, выдаст пропуск и объяснит, как тут у нас все устроено. Встретимся на обходе.

Семен понял, что собеседование окончено, и поднялся:

– Спасибо за шанс, Аделина Эдуардовна.

– Надеюсь, вы его используете, – холодные глаза опять скользнули по нему, и Кайзельгауз поежился, но неприязни при этом не испытал. – До завтра, Семен Борисович.

– До завтра.

Он вышел из кабинета и вопросительно взглянул на тут же вышедшую из‑за стойки Аллу.

– Ну что, испытательный срок? – спросила она, и Семен кивнул. – Тогда идемте гулять по клинике. Ой, только давайте сразу пропуск сделаем, чтобы вам уже сюда не возвращаться. Мне нужен номер машины.

– У меня мотоцикл.

Алла удивленно вскинула брови:

– А зимой?

– И зимой, – пожал плечами Семен. – Какая разница?

– Так холодно же.

– Я привык.

– Ну мотоцикл так мотоцикл, – согласилась она и вбила в компьютер данные. – Вот ваша карточка. Парковка для персонала у нас в другом месте, не там, где вы сегодня остановились, я покажу. Карточку необходимо всегда держать при себе, охрана вас, конечно, запомнит через какое‑то время, но пропуск будет требовать всякий раз – такое правило, даже Аделина Эдуардовна каждый раз показывает, а уж ее‑то все знают.

– У вас тут, смотрю, для всех равные условия?

– Да, – подтвердила Алла. – У нас нет разницы между санитарками, работниками пищеблока или владелицей клиники. Такой подход. Потому и персонал практически не меняется. Я, например, с открытия работаю, и даже мыслей не возникало куда‑то уйти.

– Странно, что у вас лицо абсолютно натуральное, – заметил Семен, шагая рядом с Аллой по коридору.

– Почему странно?

– Обычно женщины, имея возможность что‑то исправить, обязательно ею пользуются.

– А вы считаете, что мне нужно что‑то исправлять? – слегка обиделась она.

– Нет, но… Даже когда нечего исправлять, а есть доступ…

– Глупости какие‑то. У нас на операцию просто так не попадают, все через психолога. И если он видит, что операция – не необходимость, а бабья дурь, то ни за что не подпишет разрешение, а врачи без него не возьмут, такие правила.

Семен удивился. Ему казалось, что клиники пластической хирургии берут всех желающих, лишь бы деньги несли, а тут, оказывается, все через психолога – и пациенты, и персонал.

– А вы, Алла, тоже с психологом собеседование проходили?

– А как же? Конечно. Только тогда здесь другой психолог был, он погиб потом. Но Иван Владимирович не хуже, он очень хороший и очень знающий. Вы его не бойтесь, – добавила Алла, и Семен рассмеялся:

– Похоже, что меня может запугать психолог?

Алла фыркнула:

– Вас? Вряд ли. Да и габаритами Иван Владимирович вам явно уступает.

– Надеюсь, мне не придется бороться с ним на руках.

Алла расхохоталась, слегка запрокинув голову:

– Ой, не надо! Он нам здоровый нужен.

Экскурсия по клинике прошла непринужденно, Алла показывала какие‑то важные места, попутно объясняя, как быстрее добраться, сводила Семена в кафетерий в корпусе реабилитации, показала, где операционные, процедурные и прочие кабинеты, а также ординаторская, где в момент их появления никого не было.

– Операционный день, – объяснила Алла. – А кто не на операциях, те на перевязках. Кстати, у нас здесь врачи рано приезжают, чтобы успеть до обхода всех своих больных посмотреть.

– Я это учту, спасибо.

– Во время дежурств можно отдыхать вот тут, – она толкнула следующую дверь и показала просторную комнату с кроватями, застеленными свежим бельем. – Если случается что‑то экстренное, сестры всегда знают, где найти врача.

– А экстренное случается?

– Очень редко. Но иногда, например, могут привезти кого‑то по скорой – это по договоренности с Аделиной Эдуардовной, она тогда звонит и предупреждает или едет сюда сама.

– Смотрю, начальница ваша работой не гнушается, да?

– Она едва ли не больше остальных работает, – как‑то посуровела Алла, словно готовясь защищать Драгун. – Разве что Матвей Иванович… А сейчас, когда заместитель ее, Васильков, на больничном опять, она все на себе везет – и административное, и операции свои.

– Ну уж операции‑то могла бы раскидать, – заметил Семен.