Арктический клуб любителей карри

– А вы, Майя? – спросила Астрид, когда ей наконец удалось вставить слово.

– Я работала в отделе трудоустройства в университете, но тут, боюсь, найти что‑нибудь в том же роде затруднительно.

– Майя подумывает податься в повара, – сообщил Райан.

– Ну‑у, может быть.

– Она великолепно готовит. Ходила в кулинарный колледж и может приготовить что угодно: хоть суфле, хоть буйабес, хоть дим‑самы.

– Вот это да. Я даже не знаю, что это такое, – потрясенно проговорила Астрид.

Райан произнес «бульябез», но я не стала его поправлять. Он потянулся под столом взять меня за руку, но я выдернула ее и поднялась.

– Выйду покурить.

Я опрометью кинулась к куртке. Я знала, что Райан теперь наверняка стыдится за мою резкость, а может, даже слегка задет. Он всегда призывал меня не тушеваться в компаниях, но мне было просто необходимо выйти из этого разговора. Я уже год принимала таблетки от тревожности и несколько месяцев продержалась относительно стабильно, но при одной мысли о возвращении в профессию у меня начались спазмы в желудке.

Мороз на улице стоял такой, что я пошатнулась. О том, чтобы снимать перчатки, и речи идти не могло, так что разжигала сигарету я целую вечность. Но в конце концов справилась и встала у стеночки, глядя, как снежинки вьются и роятся в свете ближайшего фонаря. Курение было для меня единственным железным предлогом удрать с какого‑нибудь социального мероприятия и немного передохнуть. А значит, оно входило в мой арсенал приемов избегающего поведения – проще говоря, уменьшало мою тревожность в краткосрочном плане, убирая меня из социально‑стрессовой ситуации, но в долгосрочном плане формировало поведенческий паттерн уклонения, не позволявший мне взглянуть своим страхам в лицо, а заодно сформировало и привычку, избавиться от которой мне не удавалось.

Я заранее знала все, что скажет мне потом Райан. Что я не должна позволять тревожности становиться на пути моих желаний. Что иногда приходится как следует потрудиться, чтобы попасть туда, куда тебе надо. И по обоим пунктам он будет прав, но он просто никогда не сталкивался с токсичной обстановкой на иных профессиональных кухнях. Всякий раз, если я вдруг начинала грызть себя за то, что отказалась от мечты стать поваром, я напоминала себе, почему бросила это дело.

 

 

Причины, по которым я отказалась от профессиональной кулинарии

– Длинные смены и постоянная работа по вечерам и выходным.

– Перестаешь любить еду. Попробуй приготовь за неделю сотню куриных котлеток по‑киевски, и ты скоро смотреть на них не сможешь.

– Мой кошмарный босс, Крейг. Такой урод! Ты битый час возишься, готовишь соус. А он пробует и выливает все в раковину только потому, что соли маловато или консистенция чуть‑чуть жидковатая – словом, из‑за чего‑то легко поправимого.

– Быть единственной женщиной на кухне очень непросто. Постоянные шуточки про мои сиськи или задницу, а стоит мне дать отпор, сразу начинаются вопросы: у тебя что, критические дни?

– Расистский сушеф, Джек, вечно талдычивший, что важны все жизни, не только черные.

 

Неудивительно, что в совокупности это все вылилось в приступ тревожности, каких у меня в жизни еще, кажется, не случалось.

Уволившись, я совершенно сорвалась. Вернулась в папин дом и провела там несколько месяцев – преимущественно в постели, питаясь томатным супом, медовыми «Чириосами» и чоу мейном со свининой. Я решила найти какую‑нибудь стабильную сферу деятельности, в которую можно не слишком вовлекаться эмоционально, и остановилась на работе с кадрами. Когда Нина перебралась в Норвич, там как раз открылась начальная позиция, так что мы стали снимать квартиру вместе. Ко времени нашего с Райаном знакомства мы с ней прожили там уже восемнадцать месяцев и успели обзавестись веселой компанией. Рабочий день у меня заканчивался в пять, что оставляло мне полно времени готовить на всех навороченные ужины, отчего создавалось не вполне верное впечатление, будто я душа и сердце общества. Бедный Райан. В первые дни знакомства он говорил, что я «такая беззаботная». Такое уж дело – начало отношений. Сперва все на себя не похожи. Стараешься проявлять себя с лучшей стороны, а сама гадаешь, долго ли удастся сохранить самое неприглядное под замком.

За спиной у меня открылась дверь, и на улицу вышел тот обветренный полярник с вязаньем. Он вытащил из кармана сигарету и блаженно вздохнул. А потом посмотрел на меня.

– Привет, – сказала я.

Он кивнул в ответ. А потом откашлялся.

– Слышал там внутри, вы ищете работу на кухне?

– Не на полный день, – настороженно ответила я.

– Мне и надо не на полный.

– И я уже разучилась на самом деле.

– Но приготовить суфле, буйабес и дим‑самы способны, – заметил он, причем с безупречным произношением.

Хорошо, было слишком холодно, чтобы краснеть.

– Наверное, я… я просто… выжидаю пока. Пока устроюсь. Осмотрюсь по сторонам.

– У меня турбаза за городом. Мы проводим курсы выживания в полярных условиях и однодневные походы. Эти бедолаги весь день барахтаются в снегу. Потом им нужен горячий ужин. Что‑нибудь простое, рагу там или суп.

– О, то есть готовить буду я одна?

– Да.

– А какой рабочий день?

– Где‑нибудь с трех до пяти? Вы будете готовить ужин и суп, который мы можем разогреть на следующий день на ланч.

Расписание звучало очень разумно, особенно учитывая, что прежде мои смены регулярно заканчивались в два‑три ночи.

– Возможно, меня бы это заинтересовало, – осторожно произнесла я.

– На этой неделе я занят, да и вы хотите сперва обосноваться толком. Но почему бы вам не послать мне в ближайшем будущем имейл, и мы договоримся, когда устроить пробный день?

– Хорошо.

– Вот моя карточка.