Авантюра №2, или Пассажир с места 6 «чарли». Авиадетектив

– А если слот подвинут? Тогда я должен буду доложить, что не готов, и мы вообще только часа через три вылетим. Не стоит! – И уже включив громкую в салоне, продолжил: – Уважаемые пассажиры, в воздушном пространстве аэродрома скопилось большое число прибывающих бортов. Чтобы им всем обеспечить посадку, диспетчерская служба передала нам новый план полёта, который задерживает наш вылет на пятьдесят две минуты. Представители компании принимают все мер по сокращению времени ожидания. Прошу вас набраться терпения и отнестись с пониманием к членам экипажа. Мы так же, как и вы, находимся в этом самолёте. – И через небольшую пауза добавил: – Только нам ещё работать всю ночь.

Через минуту прозвучал сигнал вызова внутренней связи.

– Спасибо, капитан, – Галина узнала голос Николая, – сейчас всё под контролем.

– А не угостишь ли нас чашечкой кофе? – попросил командир бригадира, поскольку обстановка уже позволяла. Готовиться закончили, а времени до взлёта предостаточно – почему бы не воспользоваться своим служебным положением.

– Пакетик два раза, с молоком? – уточнила Галина рецепт приготовления, вспоминая, заказ командира на прямом рейсе. Прямым называли любой рейс из дома, а вот домой – обратным.

– А сахар?! – почти убедительно изобразил командир обиду.

– Сахара не будет, а будут замечательные эклеры. – И уже обращаясь ко второму пилоту, который безучастно смотрел перед собой, не выражая никакого интереса к происходящему: – А вам что?

– Ничего, – буркнул тот в ответ.

– Хорошо. Капитан, вам я сейчас ваш заказ принесу.

– Не нужно, – остановил командир, – я выйду – нужно немного размяться.

Когда бригадир вышла, он попросил второго пилота рассчитать крайний срок вылета по ресурсу рабочего времени и, сняв погоны, вышел из кабины.

Пока кофемейкер готовил напиток, демонстрируя звуками крайнюю сложность процесса, Галина неожиданно для себя спросила:

– У нас всё в порядке?

– Всё, – подтвердил капитан. – А ты почему спрашиваешь?

– Чувствую опасность, – опять неожиданно для себя ответила она и, встретив очень внимательный взгляд собеседника, добавила: – Наверное, фигня всё это.

– Рассказывай.

Галина решила поделиться опасениями, как бы смешно она ни выглядела в глазах этого симпатичного ей лётчика. Когда поведала про тёмных птиц, собеседник уточнил, а как удалось разглядеть цвет ночью. Галина прикрыла глаза.

– Над горизонтом уже посветлело и можно было разглядеть.

– Какой ширины была полоса света?

– Совсем небольшая, – большой и указательный пальцы показали размер, – но когда прилетели светлые птицы, она была уже в полнеба, – продолжала описывать Галина свой сон, так рассказывают о реально имевших место событиях.

Командир задумался. Эта пауза беспокоила, заставила забыть о субординации и правилах общения на борту:

– Андрей, что‑то серьёзное?

– Думаю, нет, – ответил тот, – но слишком много совпадений. И, пожалуй, лучше не рисковать.

– Посчитал? – спросил капитан второго пилота, вернувшись в кабину.

Сам он уже рассчитал: если они не начнут движение через семнадцать минут, то в установленную продолжительность полётной смены не уложатся. У командира, однако, есть резерв: право продлить рабочее время, но пользоваться этим или нет – это его капитанское решение. Естественно, в компании очень негативно относятся к случаям, когда командиры это право игнорируют. Но сейчас другое волновало опытного лётчика: странный сон бригадира очень уж точно совпадал с его собственными опасениями.

Обычно перед рейсом, загрузив или, как говорили пилоты – «забив», маршрут в компьютер, командир рисовал в своём воображении весь полёт, пролетая его мысленно за считанные секунды. Однажды, как он ни старался выстроить запланированный маршрут в своём воображении, ничего не получалось: перед самой Москвой виртуальная линия пути изгибалась и следовала до Питера, где и заканчивалась.

Погода в воздушной зоне Московского региона была замечательной, поэтому странности мысленного полёта не воспринял в серьёз. Но часа за три до начала снижения им поступила информация: в Шереметьево выкатился самолёт за пределы посадочной полосы, нужно быть готовым произвести посадку в Домодедово или Внуково. А уже на снижении была дана команда следовать в Пулково, поскольку столичные аэропорты перегружены из‑за перенаправленных к ним бортов.

После этого случая относиться к данной процедуре – построению воображаемого маршрута – он стал серьёзнее. Сегодня план полёта в его воображении не то что изгибался и сворачивал куда‑либо, а вообще прерывался где‑то над Норвежским морем. И по времени это происходило незадолго до рассвета, когда горизонт на востоке уже светлеет тонкой полоской, как показала Галина.

Второй пилот молча показал расчёт, который совпадал с командирским. Капитан сразу связался с аэропортом и оповестил диспетчера: если они не начнут движение в течение ближайших пятнадцати минут, то он переносит вылет для отдыха экипажа. Делал он это в полной уверенности ответа диспетчера о невозможности изменить слот и был готов запланировать новое время вылета после отдыха. Но, к большому удивлению, специалист попросил подождать минуту и ровно через 60 секунд разрешил буксировку и запуск.

Значит, полетели.

В это время в секретной службе, уже российской, которая должна обеспечивать безопасность всего, происходящего на территории самой большой в мире страны и за её пределами, если это касается российских граждан, морских и воздушных судов, так же проходило оперативное совещание, которое прервал стук в дверь. Появившийся на пороге офицер передал запечатанный конверт. Хозяин кабинета аккуратно его вскрыл и пробежался глазами по тексту.

– Сопровождаемый объект на борту самолёта. Рейс по непонятным причинам задерживается. Наши оппоненты на борту с полным комплектом инструментов, – ознакомил глава службы присутствующих в его кабинете с содержанием и обвёл всех взглядом, предлагая высказаться.

За столом сидели двое, и высказываться они не торопились – любое сказанное здесь означает ответственность. Каждый посчитал нужным тщательнее подобрать слова, даже если шеф выражает нетерпение.

– Нужно уточнить: если задержка связана с неисправностью самолёта, то это не имеет отношения к операции, – высказался, как это и положено, младший по званию.

– Уже узнаём, – ответил хозяин кабинета и обратился ко второму: – А что нам скажет начальник транспортного цеха, ой, извините, руководитель операции?

Тот, кого назвали руководителем операции, не отводя взгляда от лежавшей перед ним папки, будто там был написан ответ, заговорил:

– Хорошо, если это неисправность, но, похоже, они очень рискуют и значит есть вероятность при неудачном исходе всего дела им придётся обрубать концы. Вот это меня очень беспокоит.