Белые Маги. Роман
– Чего это она мне в голову‑то лезет, – махнул рукой Фёдор с отчаянием. Я не был фанатом этого направление никогда. Красное. Чёрное… Белое…
Он взял с полки одну их своих любимых книг никому неизвестного мистика‑философа Филиппа Ранке и прочёл:
«Сила божества бога Таланта весьма могущественна, он может дать свою силу тому, кто предназначен, устроен лучше для преобразования и сублимирования энергетик, он может смоделировать для него благоприятные условия, нужное направление истечения ДНК в мировое инфополе».
Да, этот отрывок почему‑то был проиллюстрирован известной картиной русского, советского художника Кузьмы Сергеевича Петрова‑Водкина «Купание красного коня».
Это сочетание всегда озадачивало Фёдора, и он пытался разгадать, в чём тайный смысл такого симбиоза. Каждый раз в его голову приходили новые идеи, но на какой‑либо одной он так и не смог остановиться.
– А был ли у меня талант? А есть ли у меня талант? Должен ли я чего‑то добиться собственно? Да, и как его измерить в современном‑то мире… Вообще должен ли меня этот дурацкий вопрос беспокоить… Есть, нету – какая к чёрту разница! Покопошится человечек какое‑то время, да и закопают его. И всё. С талантом, ежели был, то и с ним закопают. Итог‑то один, и он всем прекрасно известен. А в могиле темно и уже ничего не видно, и не важно с талантом ты или так себе… Память?.. Так что ж эта память, кому она вообще нужна… Хотя не зря же есть эта поговорка: «Талант в землю закопать». То есть, как бы есть шанс его тут оставить, а самому туда лечь, рано или поздно. Ой, да не мне же и судить потом, с ним я лёг или без него… Умников поди пруд пруди… А мне что уж об этом размышлять… Ага, когда в голове пусто, так и быстро находятся мыслишки эту пустоту занять своей бессмысленностью… А вот талант быть бездарностью, почему так не востребован? Я бы смог! Ещё как смог. Одарённых подавай! А никчёмностью быть может и того трудней, но я ж как‑то справляюсь! Эх!.. Некому оценить масштабы…
Устав от своих размышлений Фёдор, не раздеваясь, прилёг на кровать и вскоре уснул.
Глава 3 Сон Фёдора
Фёдор слышал откуда голос и видел откуда идёт свет, он шёл к ним навстречу.
Голос саркастически заметил: «Самый большой обман, нет – не обман, а шутка, в том, что это мы живём на другой стороне луны». Раздался смех. Смех как разряды молний с разных сторон окружали Фёдора, пока смех не исчез совсем.
Фёдор увидел коридор, освещённый слабой желтоватой лампочкой.
По коридору шёл невысокий мужичонка с алюминиевым котелком с чёрной пластмассовой ручкой. На голове мужичка виднелась что‑то наподобие тюбетейки, которой, по всей видимости, тот прикрывал лысину.
Фёдор спросил его:
– А что ты тут делаешь?
– Так, это, – немного замялся и затянул ответ мужичок, – вину и ответственность разношу, – после чего он вынул из котелка небольшой мельхиоровый половник – дабы ярче продемонстрировать свою специализацию, свою важную работу.
А потом мужичок зачерпнул какую‑то мутно‑чёрную вязкую жижу из этого котелка и вылил Фёдору прямо на голову.
Фёдор дёрнулся, но ничего не почувствовал, хоть и заметался по кровати во сне.
Он почему‑то тут же спросил у мужичка:
– А ад существует?
– Ад, да, конечно, – сосредоточенно и важно ответил мужичок, помешивая что‑то в котелке, – как без дезинфекции… – усмехнулся он под конец фразы. – Это видать в тебе дьявол познания шевелится, наружу хотить выйти, – и мужичок ткнул на сей раз пустым половником Фёдору в район живота.
– Я не могу рисовать, – продолжил гнуть свою тему Фёдор, – почему я не могу рисовать?
– А ты художник шо ль? – спросил мужичок.
– Да! – с жаром ответил Фёдор. – Но я не успешный, нет успеха, да и картин давно новых нет, – сник Фёдор.
– А во! Держи! – и мужичок схватил свой котелок и окатил прямо из него Фёдора с ног до головы.
Мужичок исчез. Коридор померк. Фёдора немного трясло, но больше ничего он не чувствовал. Он решил покинуть этот коридор, пока тут ещё есть свет и поскорей выйти в любое другое пространство. Коридор пугал его, как пугают сгущающиеся тучи на небе.
Прямо перед ним возникла массивная тяжёлая, чёрная дверь. Он похлопал карманы – пусто, ключей нет. Увидел большой чёрный засов, отодвинул его, но дверь не поддалась. Тогда он увидел, что у двери валяется какая‑то необычная кисть, он поднял её и вблизи увидел, что её наконечник выполнен в виде ключа. Этой кистью‑ключом он с лёгкостью открыл дверь и очутился в сияющем белизной зале. Сначала он его абсолютно ослепил, и кроме яркого света Федя не смог увидеть более ничего. Когда же он немного привык к свету, то смог разглядеть: за овальным столом сидели фигуры то ли людей, то ли полубогов, они были одеты в белые одеяния, на их головах были некие капюшоны, переходящие в колпаки. Белизна их одеяний слепила глаза Фёдора.
– Что за чёрт! – выругался Фёдор, но тут же поправился, – Тьфу, какой‑то священный синод собрался.
Фёдор попытался разглядеть их лица, но ему не удалось, как будто они были скрыты белыми масками, либо их вообще не было. Тогда он сосчитал заседающих, их получилось ровно тринадцать.
За столом зачем‑то разожгли свечи, несмотря на итак ослепительную белизну и свет вокруг. Пламя свечи привлекло взор Фёдора, его язычки как будто говорили с ним, на непонятном ему языке, он слышал некую музыку и стал повторять движения, которым его как бы учило пламя. Вот так, вот так, вот так…
На этом Фёдор внезапно проснулся и огляделся по сторонам. Была глубокая ночь. Но художник тут же вскочил и присел к мольберту в полной решимости нарисовать только что увиденное.
Работа продолжалась более недели. Фёдор забросил всё, никуда не ходил, пил кофе и доедал съестные припасы, которые завалялись в доме. Не курил. Он не видел – вставало ли на улице солнце, ходили ли там люди, и что вообще творилось в нынешнем мире, его совсем не интересовало. Всё его внимание поглотила картина. Он снова и снова тщательно выводил линии и изгибы, силясь, как можно точнее вспомнить каждую мелкую деталь сна.
– Лица, лица… – эта мысль тревожила Фёдора и не давала ему покоя.
Он снова и снова засыпал в надежде увидеть лица. Но сон не повторялся. Белых магов или полубогов, или просто людей (он не знал) Фёдор больше не видел. Потому так старался запечатлеть тот, увиденный им сон, на холсте. Чем его потряс этот сон, он даже не понимал. Но даже это не было важно, эту мысль Фёдор вообще не принимал и не придавал ей какого‑либо особого значения, ведь главное – он снова рисовал. Он рисовал!
Фёдор писал новую картину!
Глава 4 Картина
И вот картина была готова!
