Без права передачи

Так что в подземном убежище Сусанина я уснул, едва голова коснулась подушки. Ну не подушки, а какого‑то валика, её заменявшего. И спал, как убитый. Проснулся, вероятно, от собственного всхрапывания. Есть у меня такой грешок. Пока сплю на животе или на боку – всё нормально. Но стоит мне перевернутся на спину и ой. Потом соседи по ночлегу говорят, что рёв кровососа – жалкое подобие тех звуков, которые я издаю.

Вокруг темно, но не темень. Явно есть какой‑то источник света. Ага, судя по движениям теней горит спиртовка. Да и посторонний звук.

Осторожно повернулся на бок.

Около буржуйки слабо освещённая фигура. Откуда свет? Рядом действительно горит спиртовка, но свет не от неё. А вот звук – это шумно прихлёбывающий горячий кофе напарник.

И запах. Ох, слюна потекла – условный рефлекс, спасибо Плюсу. Всех на кофе подсадил.

Осторожно, чтобы не разбудить остальных, встал с лежака и подошёл к напарнику. Понятно. Светит налобник, лежащий на полу.

– Кофе поделишься?

Плюс вздрогнул и повернул голову ко мне. Молча мотнул, мол, присаживайся. Затянулся, выдохнул дым и также молча повёл рукой в сторону турки. Понятно. Так же не хочет будить Шутника и Сусанина.

– Не спится? – я спросил это шёпотом.

Плюс помотал головой.

– А чего? Устали же и недосып.

– На душе не то, – так же шёпотом сказал напарник.

Затянулся, хлебнул кофе и повторил:

– Не то.

Помолчал. Повторил процедуру с сигаретой и кофе.

Я дотянулся до рюкзака. Достал, стараясь не шуметь, кружку, нацедил в неё остатки из турки. Мало. Надо ещё сварить.

– Понимаешь, я, наверное, стал наркоманом Зоны Отчуждения. Я не могу её покинуть, понимаешь? – он затушил окурок о пол, поболтал кружкой, допил остаток и продолжил:

– Никогда не верил. Думал, всё это байки. Все рассказы о том, что после нескольких лет в Зоне ты уже не можешь вернуться в нормальный мир – это ерунда. Это не про меня. Это просто какие‑то легенды. Захочу – уйду. Придёт время – и уйду. Ну вот что меня здесь может держать, кроме моего желания?

Он опустился на колени, опершись руками о пол, пододвинулся к рюкзаку, достал банку с кофе. Посмотрел в немытую турку, вернулся на своё место, плеснул в неё воды с полстакана, поболтал немного, выплеснул на пол. Затем сыпанул туда от души кофе, наполнил из фляги и водрузил на спиртовку.

Посмотрел на меня исподлобья, и с какой‑то тоской продолжил:

– Много раз слышал, но всегда считал, что это байки. И даже лично знал сталкеров, которые ушли. Вот теперь возникает вопрос: а ушли ли? Куда они после Зоны делись? Связи же нет. Но и обратно не возвращались. Значит, удалось?

Он снова помолчал, следил за туркой. Прикурил ещё одну.

– А я вот не могу, похоже, уйти! У Сусанина понял – нет мне дороги из Зоны.

Он произнёс это так же шёпотом, но получилось громко.

– Да что ж вам не спится, черти громкие?

Мы оба повернулись на голос Шутника.

Чертыхаясь, она сползла с лежака, поднялась на ноги и, прихрамывая, подошла к нам:

– Кого первым прибить?

Поправила волосы.

– Но если кофе нальёте, может быть и не сразу убью, а может быть даже и вообще не убью.

 

Глава десятая

Зимина

 

СВД – вещь!

Катя притаилась на верхнем этаже полуразрушенного здания.

Выстрел!

Один из наёмников мешком свалился около стены. Остальные забегали, не понимая, откуда грозит опасность.

Выстрел!

Второй падает рядом, нелепо вскинув конечности.

Выстрел!

Остальные успевают скрыться за углом.

Эх, графика, конечно, слабовата. Катя сделала быстрый сейв и сняла наушники. Посмотрела на часы в трее монитора.

– Вот чёрт!

Игра затягивала, и время пролетело незаметно.

Чтобы удостоверится, бросила взгляд на руку, где крепится ПДА.

– Вот чёрт! – повторила Катя.

Откуда там ПДА? Она же не спит. Достала мобильник. Активировала. Нет, время верное. Значит, она опаздывает. Договорилась встретиться со старой подружкой, Лариской Холмогоровой, которая первой и огорошила её новостями.

Скользнула к зеркалу, провела рукой по волосам – всё нормально, выглядит прилично. Она привела себя в порядок до того, как села за игру. Надо лишь слегка поправить губы.

Зачем‑то приняла заднюю защитную стойку – Кокуцу‑дачи. В сарафане это выглядело смешно.

Катя улыбнулась, подцепила висящую на зеркале сумочку и выскочила из квартиры.

Вот сколько бы она не приходила к Лариске, Лариска готовила. Готовила, надо сказать, вкусно. Вечно чего‑то жарила, варила, пекла. Встречала всегда в неизменном статусе: на плече полотенце, на плите что‑то подгорает. Хрупкая фигурка, семьи нет, живёт одна, кому и зачем столько готовит – непонятно.

– Привет, подруга! – обозначила поцелуй и умчалась на кухню, крикнув оттуда:

– Проходи! Я сейчас!

Запах жареного мяса не оставлял сомнений, что на кухне готовится какое‑то очередное супер‑вкусное блюдо.

Сама Катя готовить не очень любила, да и не очень умела. Чаще предпочитала перекусить где‑то, либо заказать домой готовое.

Не то, что Малыш. Она улыбнулась. Вот уж кто готовить и любит, и умеет. Кстати, Саша Егоров тоже оказался неплохим кулинаром.