Без права передачи

– Доставыв у найкращому выгляди! – заявил Сусанин, нарисовавшись на пороге дома.

 

(Примечание: Доставив у найкращому вигляді – Доставил в лучшем виде – украинский).

 

– Посадил на попутку до Иванкова, там автобус до Киеву, езды чуть меньше трёх часов. Или чуть больше, не помню. И то, потому шо на каждом углу останавливается. Ну уж от Киева‑то до Москвы сам доберётся. Чай, не маленький, документы в порядке. Сейчас перекушу трохи, отдохну и выходим. Как раз будет, – он посмотрел на часы, – как раз будет начало четвёртого. Самое время.

– Папа точно доберётся? – я понимала, что ничего произойти и не должно, но тушканы на душе скребли.

– А шо с ним будет? – искренне удивился Сусанин. – Ну разве шо автобус, на котором он едет, террористы вдруг надумают захватить. Так то ж вряд ли.

Он снял свой плащ, бросил на пол в углу и продолжил:

– Всё. Чаёвничать, отдых и выходим.

И всё же что‑то меня напрягало возле дома проводника. Словно в одну сторону – в Зону Отчуждения – дорога есть, а в другую – в сторону цивилизации – какая‑то невидимая стена, как в компьютерной игре. Стена, за которой текстуры.

Я тряхнула головой и решила подумать об этом позже.

Периметр пересекли без приключений. Были у проводника свои тропки‑дорожки. Плюс имелась схема маршрута и времени передвижения патрулей.

Было почти совсем светло, когда мы добрались до замаскированного убежища Сусанина под землёй.

– Я вам предлагаю нормально поспать. Хотя бы часиков до десяти‑одиннадцати. Вы сколько уже на ногах? То‑то же. В таком состоянии по Зоне не ходят. А так, по паре часов на каждый глаз – и бодрее всех живых будете. Но я не уговариваю, решайте сами.

Мы даже не совещались. Переглянулись и синхронно кивнули.

Сусанин открыл люк и приглашающе махнул рукой.

Неглубокий спуск, узкий коридор – и мы на месте. Налобный фонарик позволял на скорую руку осмотреть помещение. Оно было не очень большим, квадратным, но, при этом, и не маленьким, где‑то пять на пять. По центру стоял массивный деревянный стол, вокруг которого находились деревянные же лавочки. Вдоль стен – застеленные лежаки. В одном углу небольшая печка‑буржуйка, труба из которой уходила куда‑то в бетонный потолок. Рядом с печью – приличных размеров вязанка хвороста. В другом углу стоял маленький холодильник. Где же тут электричество?

Свет вспыхнул сзади неожиданно. Сусанин активировал какую‑то сборку артефактов, питающую обычную лампочку.

– Ну шо, лежанки разбираем и спать. По подъёму накормлю, да и распрощаемся. Я своё сделал.

Вот на одном из этих лежаков я и проснулась. Тревожила какая‑то мысль. Ох, всё никак не могу переварить разговор с контролером. Нет‑нет. Что‑то другое! В моё сознание пыталось пробиться что‑то извне и управлять им. Контролёр? Нет. Что‑то связанное с прошлой жизнью. Ну это понятно, только что папу проводила. Но это что‑то другое. Как будто во сне кто‑то пытается мне что‑то внушить. Кто? И что? Ох, не прошла даром та встреча с мутантом.

«Да. Вы ключ к равновесию», – в голове не голос, скорее понимание мысли.

Нет, не то.

В убежище явно слышны посторонние звуки. Кто‑то уже не спит? Или что это? Рука привычно потянулась за «Гюрзой».

 

Глава восьмая

Плюс

 

Я в Зоне Отчуждения давно. Но вот вообще никак не припомню, чтобы мне снились сны о прошлой жизни. Как отрезало. Чаще вообще ничего не снится, а если и снится, то только то, что связано с жизнью здесь, в Зоне. Насколько я знаю, снами управляет наше подсознание. Видимо, подсознание сталкера Плюса во сне чаще всего ему подсказывает, как выжить здесь или ещё какие‑то полезные вещи. Зачем вообще моему подсознанию укакалась прошлая жизнь?

А тут даже ещё не проснулся, но понял, что лежу и улыбаюсь, как дурак. Потому что сон приснился из той, из жизни до. Пока не забыл, попытался восстановить в памяти то, что снилось. Поскольку чаще всего либо вообще снов не помнишь, либо забываешь сон сразу после пробуждения. Ну не до снов здесь, чего уж.

Я понял, что не просто улыбаюсь. Ещё не проснулся, а рот уже до ушей. Приоткрыл один глаз и, поддёрнув рукав – спал я в одежде – посмотрел на ПДА. Ну точно! У меня сегодня день рождения! О таких бытовых мелочах в Зоне не всегда помнишь. Я, например, до сих пор не знаю, когда днюха у моей жены, чего уж говорить о Малыше? Да и они никогда интереса к дате моего рождения не проявляли.

Ох, и устрою же я сегодня праздник. Ну если живыми до завода «Росток» доберёмся, конечно же. Заранее такое планировать грешно. Здесь вообще лучше ничего не планировать. Но всё же не «если», а «когда» – надёжнее так думать.

Я понял, что снова улыбаюсь.

Потому как приснился мне не просто кусочек прошлой жизни, а вполне себе реальное воспоминание. Воспоминание о дне рождения, который пришлось отмечать на работе. Нет, ну надо же! В день рождения приснился сон о дне рождения!

В непроснувшемся ещё окончательно мозгу заплавали воспоминания, смешивающиеся со сном, и уже трудно было отличить, что же мне приснилось, а что происходило на самом деле.

Приснились мне времена, как обычно, финансово трудные. Собственно, не припомню, чтобы были другие. По мере возможностей накрыл стол в редакции. Так принято у нас было. Выпивка там, закуска. Как водится, выпивки было больше, чем закуски. И очень скоро последняя приказала долго жить. В том смысле, что алкоголь оставался и много, а вот съесть что‑нибудь уже закончилось. Народ голодный, смёл всё враз. Ну мне, вроде как, в магазин бежать не по чину, всё же именинник, а потому выделил какие мог средства, да народ ещё подскинулся, и попросил сбегать за закуской приятеля, главрежа – Кирилла Андреева. Тот с готовностью согласился. Тем более, что у него к этому времени сигареты закончились и бежать всё равно бы пришлось, ибо расходиться быстро не планировали. Да никогда в таких случаях быстро и не расходились.

Ушёл. Ждём. Разговоры разговариваем. Иногда водочки намахиваем, так, без фанатизма – без закуски же. Все ж понимают, что сидеть долго, алкоголя много, а закусить нечем совсем от слова «абсолютно».

Приходит. Все радостные такие, дождались, вот сейчас. Он тоже довольный. Глазки блестят. Раскрывает пакет и начинает выкладывать из него то, что купил.

Немая сцена. К нам едет ревизор.

Ибо достаёт он из пакета одну за другой пять бутылок водки. Тишина стоит такая, что муха пролети – слышно будет. А он, всё так же радостно улыбаясь, лезет на дно пакета и вынимает три пачки кукурузных палочек. Все ждут, чего же он ещё из пакета вынет. У него улыбка сползает, понимает, что от него не этого ждут, сам смотрит в пустой пакет, поднимает глаза, а выражение лица так и говорит: «Ну а что? Я же принёс закуску, угощайтесь, не стесняйтесь».