Будущие, или У мечты нет преград

Поэтому я валялась на диване, смотрела в потолок, перебрасывая искрящийся шарик с одной руки в другую. Один раз всё‑таки пришлось встать. По приказу великого и ужасного желудка, который так загудел и завыл, что я не выдержала. Кое‑как покрошила себе салатик (овощи – это единственное, что оставалось съестного и было принесено заботливой Фанни) и с большой тарелкой вернулась назад.

О Валкоте я старательно и безнадёжно старалась не думать. Но образ его то и дело возникал в голове. Тот самый жуткий, практически нечеловеческий, который напугал меня до дрожи, когда мы виделись в последний раз. Но я быстро прогоняла его, стараясь придумать, как наладить отношения с Петреей. Или, по крайней мере, убрать из них агрессию и перейти в состояние клинического холодного неприятия.

Мысли текли вяло, челюсть жевала медленно, и в какой‑то момент я всё‑таки уснула.

В весьма неудобной позе, потому что проснулась с ощущением только что пройденного марафона по пересечённой местности, который преодолела с салатом в руке. Потому что тарелку во время сна я так и не отпустила, продолжая сжимать и выливать выделившийся сок с пряным маслом себе на рубашку.

– Вот бездна! – выдохнула я, присаживаясь и ставя посуду на столик.

Пятно было большим, уродливым и жирным. И я сама вся пропахла маслом и специями. Даже в волосы запах забрался.

Надо было идти в душ, но в этот момент услышала шум волн за окном. Зачем идти в неуютную кабинку, когда под окнами такое великолепие?

В этой части города были закрытые пляжи, куда не допускались посторонние. Так что можно без лишних проблем искупаться. Даже голышом.

Когда три месяца живёшь в палатке с пятью десятками парней по уши в грязи, то в какой‑то переломный момент перестаёшь стесняться своего тела. Мне кажется, в самом конце о том, что я девушка, помнили лишь единицы.

Бросив вещи на песке и распустив кудри по спине (я так и не смогла решиться и отстричь их, хотя так, несомненно, было бы удобнее), подошла к самой кромке. Первая же волна, оставляя пенные брызги, накрыла босые ноги, моментально охлаждая кожу и мурашками пробегая по всему телу.

– Ох, – прошептала, вздрогнув, и тут же с улыбкой прямо с разбега бросилась в воду.

Не могу заходить долго, надо сразу. Вот так. Когда прохлада выбивает воздух из лёгких, когда хочется кричать и смеяться одновременно.

Вынырнула, проведя ладонями по лицу, стряхивая крошечные капельки с ресниц. Огляделась и замерла, всматриваясь в тёмную фигурку, которая застыла на берегу.

Что за ерунда. Кто это?

Вся эйфория исчезла, проснулась тревога.

С такого расстояния, да еще в темноте, сложно было разглядеть, но, кажется, это была старушка. Одна из тех, кто после прилива собирает водоросли и продаёт за копейки лекарям, а те варят из них разные маски, крема и бальзамы. Я покупала парочку, действительно хорошие средства.

Но только как она здесь оказалась? Здесь же закрыто.

Следующая волна чуть не сбила с ног, заставила оступиться, отвести взгляд, пытаясь сохранить равновесие.

А когда через долю секунды я вновь посмотрела на пляж, там уже никого не было.

– Что за ерунда? – прошептала, оглядываясь, но незнакомки и след пропал.

Показалось? Так устала, что приняла тень за живого человека?

Сложно было сказать. Но тревога только усилилась, и купаться расхотелось.

***

Сет

Чёрные бездонные глаза, полные невыносимой боли, и чернильного цвета волосы – непокорные и волнистые. В них хотелось запустить руку, почувствовать мягкость и собственное бессилие перед этой нимфой.

Красива, несомненно.

Вода скрывала черты обнаженного тела, а фантазия завершила образ, сводя с ума.

– Кто ты?

Она обернулась, укоризненно покачала головой и нырнула, исчезая в водах тёмного океана…

Валкот проснулся в поту, с трудом переводя тяжелое дыхание, которое с хрипом вырывалось из лёгких.

Еще ночь, темно, и лишь магический светильник в углу.

Сел на койке, опустив ноги на пол, и взъерошил мокрые от пота волосы.

Что это было? Что ему снилось? И почему так тяжело на сердце?

Девушка. Темноволосая и такая красивая, что проснулось желание, а вместе с ним и некоторые части тела.

Вот, пожалуй, и всё, что он мог осознать в самый тёмный час ночи.

Проклиная всё на свете, мужчина тяжело поднялся, схватил со стула камзол и вышел на палубу.

Корабль качало на волнах, но он уже привык к этому и довольно бодро взбежал по ступенькам.

Рулевой тут же вытянулся во весь рост, приветствуя высокого лорда.

– Как дела? – застёгивая пуговицу, спросил мужчина.

– Всё спокойно, милорд. Держим курс на Террико.

– Отлично.

Алисет подошел к корме, вглядываясь в черноту океана, пытаясь окончательно проснуться.

Брызги солёной воды ударили по лицу, заставив вздрогнуть и вспомнить последние события.

Герцог Марлоу вызвал его три недели назад. Короткая записка на бежевой бумаге с золотым тиснением, сухой приказ и ощущение грядущих проблем.

– Понимаю, тебе сейчас нелегко, и искренне соболезную твоему горю, но больше мне обратиться не к кому, – произнёс Марлоу без лишних предисловий.

Они расположились в кабинете герцога, привычно засев за партию шахмат.

– Я понимаю и даже благодарен вам, – отозвался мужчина. – Мне сейчас необходимо отвлечься.

– Возможно. Но тем не менее срок траура еще не подошёл к концу. Как Милисент? – сделав ход ладьёй, спросил герцог.

Лёгкая тень пробежала по лицу Валкота, когда он ответил:

– Хорошо. Не понимает. Сильвия почти ей не занималась, так что Мили не ощутила потерю в полной мере. Хотя она чувствует и капризничает больше обычного.

– Еще раз прими мои соболезнования. Сильвия была замечательной женщиной, и мне жаль, что она так рано покинула этот мир.

– Спасибо, – сдержанно отозвался Алисет, продвигая пешку вперёд.

– Ты уже решил, кто займётся девочкой, пока ты будешь в отъезде?

– Архольды.

– Ах да, Сильвия ведь приходилась племянницей герцогу.