Чесотка попугаев. О любви и не только. Очень женская проза

Я разбил папину машину. Хотел к школе подъехать, ее прокатить. Украл ключи. Не рассчитал, перепутал педали и влетел в забор. Морда вся покорежена, причем у машины от удара, у меня – от страха. Походу, все мои проблемы из‑за этой сучки! Ненавижу ее! Не зеленые глаза у нее, а болотные. И сиськи маленькие! Помада морковная! Ни вкуса, ни эмпатии! Жлобица! А я себе жизнь из‑за нее поломал… Пришел домой и, зная тяжелую руку отца, ждал хорошего апперкота, возможно, и с последующим нокаутом. Он посмотрел на меня, молча оделся и ушел к машине. Гайцы, понятно, приехали. Он им пояснил, что сам был за рулем и не справился с управлением. А мне – ни слова упрека. Только спросил, в порядке ли я…

Вот, все дерьмо от баб, право слово! Мутки все эти гнилые нахрен не сдались! Она мне сегодня в ВК написала, типа, го в кинчик. Я не ответил даже. Какой кинчик! Физика у меня.

 

***

Я пока никто. Клетки мои интенсивно делятся. Жизнь зарождается бурно, я ощущаю, как увеличиваюсь в размерах и некие толчки в местах, которые не могу идентифицировать. Холодно. Очень холодно. Я скован. Мне тесно. В какой‑то момент чувствую, что становится чуть теплее и странные толчки во мне происходят все интенсивнее. Чтобы поместиться в том пространстве, где я есть, приходится скрутиться, свернуться ещё сильнее, но уменьшиться не получается. Здесь по‑прежнему очень темно и тесно. Мне трудно, я не могу расправить то, что не знаю как назвать. И вот однажды, ворочаясь во сне, я что‑то повредил. То, что сковывало мои движения, прессовало внутренности, но, в то же время, защищало меня, с треском лопнуло. На секунду накрыла слепота и глухота. Очнувшись, я понял, что свободен. Я дышу, вижу, чувствую и слышу. Единственное, не могу ходить. Я срощен с чем‑то длинным и деревянным. Теплый свет греет мои бока, я тянусь к тому, что сверху. Огромному, высокому и голубому. Меня шевелит нечто теплое и приятное, будто дует на меня.

Такие же как я, те, что рядом, сказали, что меня зовут лист. Я пьян от свежести, тепла, свободы. Есть острое желание двигаться, но что‑то не позволяет. Сила и мощь во мне набирает обороты. Жажда жизни, данная мне веткой, заставляет тянуться вверх, расправить крылья вширь. Хочу летать. Поделился этим ощущением с подружкой из соседней почки, она почему‑то погрустнела и сказала, что всему свое время. Я улечу, но это меня не обрадует. Не понял почему. Кстати, она прехорошенькая. Ярко зелёная, покрытая серебристым пушком. А по утрам на ней появляются капельки росы. Когда ветер треплет ветки нашего дерева, она озорно смеётся. Мы шелестим вместе от рассвета до заката. Я рассказываю ей свои сны. Черт, кажется я влюбился! Лист на другой ветке мне сказал, что у людей (это те, которые под нами ходят) так это называется. И они от этого счастливы. Я их понимаю. Я тоже счастлив.

Кстати, о людях. Очень забавно за ними наблюдать и считывать их эмоции. Иногда они в отличном настроении. Улыбаются, болтают, идут быстро. На них приятно смотреть. А иногда они бредут усталые, больные, сломанные какие‑то. Тогда мы с другими листиками просим ветер помочь нам спеть для них успокаивающую шелестящую песню. Очень жалко, что, погрузившись в свои беды, люди, зачастую, нас не слышат… А тому, кто не слышит, помочь невозможно. Одинокие среди себе подобных, они утратили владение искусством нежности. Ценнейший навык для борьбы с сиротством. Но, не мне их учить. Я молод и зелен в прямом и переносном смысле.

За то время, что живу вне почки, я узнал тысячу новых вещей. И самая главная из них, это то, что жизнь прекрасна! В любом ее проявлении! Прекрасна от того, что бывает утро и вечер, что ты слышишь птиц, тоже, кстати, очень смешные существа. Галдят, копошатся. Суета для суеты, как мне кажется. Кроме людей внизу бегают кошки и собаки. Они безумно любопытны, но, как и людям, до нас им нет никакого дела. Правда, я наврал немного. За мою короткую жизнь я видел одну девочку, лет пяти. Она подняла личико на наше дерево, ее глаза стали огромными. Мне показалось, в них отразилось небо. Девочка прокричала: «листики, мама, вылезли листики!» «Весна», – сказала мама, не отрываясь от телефона. Такую неподдельную искренность, как у этого ребенка, осветившую его мордашку, я увидел впервые. Какие чистые существа дети, подумал я, и какие скучные люди взрослые. По моим наблюдениям, они все время ходят носом вниз. И глаза у них смотрят внутрь. Страшно им друг с другом, наверное. Хотя, дети тоже бывают разные. Недавно мимо нас шел очень противный мальчик. Он все время всем был не доволен, ругался с бабушкой, ныл, что‑то требовал, пнул пробегающую мимо кошку. А потом совершил отвратительный поступок! Он сломал ветку нашего дерева и выбросил ее… Просто так! Мы все застыли в ужасе, наблюдая как из древесной раны текут слезы. Мы не шелестели весь день. Скорбели от осознания, что наши собратья с той ветки погибли. Не были знакомы со смертью до этого момента, мы всегда прославляли жизнь. А сейчас стало понятно, что ничего более уродливого и омерзительного на свете нет… И это ещё раз подчеркивает, что жизнь прекрасна! Прекрасна, какой бы ни была.

Знаете, мы познакомились с дождем. Необычное явление. Первый дождь в моей жизни мне очень понравился. Веселые капельки тарабанили по моему телу. Чудесный, освежающий массаж! Я очень вырос после него. Дождь дал попить дереву, и оно накормило нас вкуснейшим нектаром. А был на моей памяти один очень страшный дождь. Сначала почернело небо, мы решили, что наступила ночь, но это было не так. Ветер, обычно ласковый и нежный, стал порывистым, жестким, злым, колючим. Мы так привыкли, что ладони ветра такие трепетные, бережные, дарящие любовь, но в этот раз он бил наотмашь, без сожаления, жестоко и зло. Будто не любил никого и никогда. Когда мы спросили, почему он встал не с той ноги, ответа не последовало. Он только рычал, и сбивал с ног прохожих. «Бог устал нас любить» – подумал я и зажмурился. Начался ливень. Косой, сильный, беспощадный. Он хлестал по нашим телам крупными тяжёлыми каплями. Казалось, что над головой разверзлась водяная бездна. Громыхало, искрило, ворчало, вспыхивало, клокотало небесное нутро. Многие не выжили в ту ночь. Мы с моей маленькой подружкой пытались переплестись друг с другом, я хотел защитить ее. Но ветер и дождь не давали нам этого сделать. Я мысленно попрощался с ней, но в этот миг, реле, переключающее настроение мироздания, резко сменило положение. Ливень исчез, как не было. Будто кто‑то стирательной резинкой удалил все кляксы на небе. Оно засияло яркой голубизной. И в этот миг Бог явил нам чудо! Из конца в конец небесного пространства был воздвигнут разноцветный потрясающей красоты мост. Мы, готовящиеся к смерти, увидели дивное творение Господа. И, поверьте, это было в моей жизни, наверное, самой сильной эмоцией после влюбленности…

Дни шли за днями. Я был счастлив. События и впечатления накапливались. Я пытался их сортировать. С каждым днём становилось солнечнее и жарче. Бывали дни, когда мы просыпались от безумной жажды. Тельце моей подружки утратило серебристый пушок, стало ярким и упругим. Я наслаждался, глядя на ее красоту. Я тоже вырос. Моя ножка теперь толстенькая и крепкая, и более выразительно прописались жилки на руке. Мы заметили, что ночи со временем стали длиннее и свежее. Раньше они проносились мгновенно. Любимая вздрагивала от озноба в темноте. Ей не хватало тепла и света. Небо все чаще становилось прохладным, распахнутым и наполнялось равнодушием. Солнце здоровалось с нами все реже. Экономило ресурс. Личико моей подружки покрылось странными суховатым корневыми пятнышками. А бока стали желто‑золотистыми. Но она по‑прежнему была фантастически красивой. Пятна не портили ее. Но ей было трудно свыкнуться со своим новым образом. Очень переживала, что возможно заболела. Девчонки странный народ! Я твердил ей, что она прекрасна, что я по‑прежнему люблю ее, и что иметь веснушки очень мило. Но она морщила носик и не всегда верила.