Чудовище во мне
Чего нельзя сказать про меня. Тишина и одиночество сводят меня с ума. Особенно остро я ощущаю это осенью. С каждым новым днем, неминуемо приближающим меня к 25 октября.
От одиночества я традиционно спасаюсь встречами с Джесс по субботам и раз в две недели по воскресеньям визитом в родительский дом. Мне важно быть с кем‑то. Мне важно хотя бы на два дня становиться кем‑то другим.
Но кому нужны правила, если их нельзя нарушать? Сегодня суббота, и я отменила нашу с Джесс традиционную игру в теннис, а вместе с ней и променад по Пятой авеню в угоду новому знакомству.
Готовясь к этой встрече, я не зажигаю свечии не включаю заунывную музыку, которой беспощадно мучаю пациентов пять дней в неделю. Будь я на их месте, то первое, о чем попросила бы, оказавшись в этих стенах, была бы тишина. Но до этой простой и даже банальной просьбы пока никто так и не додумался.
Переступая мой порог, они безоговорочно принимают все и соглашаются со всем, что здесь происходит. Музыка, свечи, хрустальный шар, потертые карты Таро, ножи, хвосты и клыки животных – все это приводит их в такое оцепенение, что порой на долю секунды они даже забывают, зачем пришли.
Мне нравится наблюдать за их растерянностью и какой‑то детской беспомощностью. В такие моменты очень многое можно понять о человеке.
Неуверенный стук в дверь, и моему томительному ожиданию подходит конец. Изогнутая ручка плавно опускается, и в комнату входит она.
Сначала я слышу ее дыхание: частое и свистящее. Очевидно, в здании снова не работает лифт, и девушке пришлось воспользоваться лестницей. Наконец, переступив порог и прикрыв за собой дверь, я получаю возможность как следует ее рассмотреть. Она выше меня на пару дюймов, но при этом имеет гораздо более округлые формы: полную грудь, размера не меньше четвертого, округлый живот – порядка шести месяцев беременности, широкие бедра, отекшие ступни и пальцы на ногах, похожие на маленькие сардельки, с идеальным нюдовым педикюром.
Она делает шаг вперед, и ее резиновые шлепки отрываются от пола с характерным чавкающим звуком. Слишком громко для звенящей тишины этих стен, она едва заметно вздрагивает, тревожно озираясь по сторонам. На долю секунды мне кажется, нам удается даже установить зрительный контакт, но в следующий миг Клэр делает еще один шаг вперед – и теперь она уже внимательно изучает убранство комнаты.
Каждый раз, впуская сюда нового человека, я точно сама впервые совершаю путешествие в это пространство. Стену, которую я вижу из своего укрытия, украшает множество монохромных фотографий в черных деревянных рамках. С этих снимков на меня смотрят одинокие женщины, грустные мужчины и даже группы людей, остановленные в моменте: за обеденным столом, на стройке и просто на фоне стены. Какие‑то из них я приобрела на гаражных распродажах, другие купила на интернет‑аукционах, но многие самостоятельно искала по ночам в интернете. Да, у нас с ними нет кровного родства, но для Джены‑медиума они настоящая семья. Большая и шумная. Десятки образов, голосов, но, главное, характеров и судеб.
– Добрый день, Джена, вы здесь? – спрашивает девушка, почти глядя на меня в упор.
Ну что ж, пора вступать в игру. Отдернув занавеску, я выхожу из своего укрытия, приветствуя гостью сдержанной улыбкой.
– Джена?
– Да, это я, а вы…
– Клэр Уотсон, – представляется она, устремляя на меня взор небесно‑голубых глаз. В детстве я и сама была обладательницей таких же, но с возрастом цвет потемнел и стал схож с грозовым холодным небом. Клэр Уотсон же повезло сохранить эту небесную чистоту. – Спасибо, что согласились на эту встречу.
Скрещиваю руки на груди. Перезвон браслетов привлекает внимание гостьи. Она внимательно разглядывает мой наряд, я же оцениваю не только ее внешний вид, но и уровень заинтересованности в этом деле.
Она молода и привлекательна: длинные каштановые волосы, миндалевидная форма глаз, чувственные губы. Она могла бы быть подружкой и даже невестой Пола, но об этом не было никакой информации в прессе. Фанаткой?
– Я не могла иначе. Вы написали, что боитесь за свою жизнь.
Она грустно улыбается, опуская взгляд, рука ложится на округлый живот.
– И не только за свою, – отвечает она, снова глядя мне в глаза.
– Вы были в полиции?
– Нет, – она качает головой. – Я не могу. Мне никто не поверит.
– А чем я могу вам помочь? Я медиум, а не телохранитель.
– Знаю. Я бы хотела поговорить с Полом. Вы же можете это устроить?
В ее взгляде мольба.
– Он ваш родственник?
– Не совсем. Он…
Девушка отводит взгляд в сторону, кусая щеку изнутри.
– Прошу вас, мне это очень нужно.
Еще несколько минут назад она была для меня возможностью. Теперь же я остро чувствую, как возбуждение сменяется глубоким разочарованием. Глядя в ее бездонные голубые глаза, я читаю ее как открытую книгу. Еще одна наивная дурочка, ведомая гормонами: забеременела от звезды в надежде на алименты, а теперь, судя по степени отчаяния в глазах, легко может оказаться ни с чем.
Ну да, в некотором смысле ей и правда угрожает опасность. Только это совершенно точно не та опасность, на которую я рассчитывала. А ведь я могла бы сейчас бегать по корту в Маккаррен‑парке, пытаясь с лету отбить коварный форхенд[1] Джесс, но вместо этого я жестом приглашаю свою гостью пройти в комнату для спиритических сеансов.
* * *
Мы садимся за круглый стол, покрытый бархатной скатертью с шелковой бахромой. В комнате темно и душно. Палочки благовония пропитали воздух ароматами ладана, сандала и мирры. Запах специфический, но Клэр ведет себя так, будто это самый привычный для ее обоняния букет.
Я зажигаю большую красную свечу и, прочитав заклинание, которое обычно придумываю на ходу, в зависимости от ситуации, ставлю ее в центр стола.
– Сконцентрируйтесь на своем желании и смотрите на пламя, – командую я.
Зачастую такая просьба вводит моих гостей в ступор, справившись с которым они начинают забрасывать меня самыми разными вопросами: А как формулировать мысль? А как правильно это делать? Как держать руки? Нужно ли читать молитву?
Клэр же, не проронив ни слова, спокойно направляет свой взор на желтый язычок пламени.
Занятно.
[1] Удар по мячу после его отскока от корта. (Здесь и далее примечания автора.)
