Чужбина

– Представляешь, Эмма свалила в Германию. Ума не приложу, где мне теперь на день работника сельского хозяйства копченое сало и колбасы взять.

– Нашла чему удивляться! В городе троллейбусы уже месяц не ходят. Депо и мастерские закрыты. Работать некому. Тоже все свалили в Германию. Немцам, видимо, сейчас стало проще оформить бумаги на выезд.

– И что мне теперь делать? – вслух рассуждала Таня о своем. – Чем, прикажешь твой отдел угощать? Опять поди человек двадцать к нам припрутся. А у меня после седьмого ноября в холодильнике шаром покати.

– Давай съездим в Аккемир, там наверняка кто‑нибудь коптит. Мне машину на все выходные дали.

Виктор не стал рассказывать супруге про неприятности на работе. Давно поговаривали, а сегодня на утренней планерке это подтвердили официально. Отдел развития сельскохозяйственных территорий, а значит, и должность его руководителя попали под сокращение. Виктору Яковлевичу предложили понижение – должность рядового сотрудника отдела земледелия или “вот те бог, а вон порог”. Столько лет потратить на свою карьеру и все впустую!

– Время такое! – обреченно развел руками начальник управления. – Бери, что еще есть. Сам знаешь, на госслужбе место пусто не бывает.

– Мне надо подумать.

Виктор был действительно не готов к такому повороту дел. Ну ладно, сократили бы штат отдела – пришлось бы сверхурочные отрабатывать. Наихудший вариант – могли бы ему урезать льготы и зарплату. От них он давно не зависел, научился сам себя обеспечивать. Но ему ведь теперь придется поменять кабинет начальника влиятельного отдела на столик в общем бюро! А это уже унизительно.

От густого поля смолистых развевающихся волос молодого агронома за годы работы в управлении сельского хозяйства осталась лишь поредевшая и посеревшая от седины бороздка с плешиной на макушке. Бессонные многодневные, а то и недельные поездки по самым отдаленным уголкам области, да еще по бездорожью и при температуре за тридцать пять, обязательные частые застолья с директорами совхозов, начальниками ремонтных мастерских и завскладами сказались на здоровье и внешнем виде Виктора Яковлевича.

– Так ты, Виктор, долго‑то не думай. В понедельник жду твоего положительного ответа.

Амортизаторы нового автомобиля областного начальства с трудом демпфировали удары от ям раздолбанной дороги. Машину то и дело заносило на обледеневших участках.

– Господи, столько лет здесь живем, а дорогу ни разу не ремонтировали, – возмущалась Татьяна и мысленно представила, что их еще ожидает за 80 километров предстоящего пути…

У аккемирского железнодорожного переезда сегодня было необычно людно. На подъезде даже скопилась длинная очередь машин, в начале которой у обочины дороги были припаркованы грузовик и два мотоцикла, рядом с которыми стояло несколько оседланных лошадей. Проезжую часть блокировали четверо мужчин, одетые во все черное.

– Там что авария? – заволновалась Таня. – Не удивительно, носятся как угорелые.

– Да нет, – насторожился супруг, – это, видимо, братья Исины мзду за проезд собирают.

– Мзду? За проезд? Вить, ты че несешь? У нас что?.. Америка? Дороги платными стали? Это кто вообще такие? – Таня буквально засыпала Виктора вопросами.

– Ты сиди тихо и не вздумай сейчас что лишнее ляпнуть, – предупредил ее супруг, – я с ними на казахском поговорю; глядишь, по‑хорошему разойдемся.

Таня лично видела, как из впереди стоящего автомобиля молодчикам передали деньги.

А их машину почему‑то пропустили просто так. Тане даже показалось, что один из мужчин правой рукой как бы показал: “добро пожаловать”.

– Как я не догадался! – облегченно вздохнул Виктор. – Мы же на служебной машине. Они оказывается еще побаиваются областное начальство.

Таня обернулась и еще раз с удивлением посмотрела на оставшихся позади молодчиков.

– А разве в Аккемире есть семья с фамилией Исины? Я никогда ее не слышала.

– Нет, это придуманное название, – пояснил Виктор…

Советский Аккемир был очень многонационален. Ну разве что настоящий чукча здесь не жил, хотя одна семья переселенцев с Чукотки имелась. Проблем национального характера как таковых не было. Порой сельские сорванцы устраивали драки, разделившись на два лагеря – казахи против остальных. Что при этом делили и за что дрались, никто не знал.

Ну или в магазине были случаи, когда у продавщиц‑казашек весь дефицит из‑под прилавка доставался исключительно казахам. Русские, украинцы, молдаване, чеченцы возмущались и даже жаловались местным властям. Но раз нет доказательств, то и наказывать не за что.

А вот кого не любили точно и все вместе, так это корейцев. Считали, что они вообще не советские какие‑то: носили импортные джинсы, солнечные очки и электронные часы. А еще они… ели собак. По крайней мере каждую пропавшую псину списывали на них…

Никто не мог даже предположить, что эти национальные неурядицы вместо того, чтобы со временем навсегда исчезнуть, раствориться в созидательном строительстве общего социалистического интернационального общества, вдруг превратятся в открытый разгул национализма.

С середины 80‑х взрослые парни трех многодетных казахских семей Аккемира объединились и решили по‑своему управлять поселком: мимо закона, без участкового милиционера и власти сельсовета. Сотрудники этих учреждений даже на работу перестали выходить. А зачем? Противостоять беспределу они не могли, а жаловаться стало некуда – в райцентре царил подобный местечковый разгул.

Они называли себя “ИСИ”, по аббревиатуре заглавных букв трех фамилий. Односельчане же прозвали их “братья Исины”. Молодчики запугали всех аккемирчан: отбирали у них все, что хотели, заставляли и стар и млад работать лично на них, а несогласных просто избивали.

Особенно пострадали выезжающие в Германию немцы. Зачастую чуть ли не под угрозой смерти им приходилось отдавать бандитам свои сбережения, нажитое добро и даже дома. Да и остальное, не казахское население Аккемира страдало. Насиловали девушек. Вымогали деньги у парней. Известны даже случаи, когда несколько подростков наложили на себя руки, не выдержав притеснений.

Досталось от братьев Исинов и самим казахам. Но это уже позже, когда аул почти опустел от не казахов…

– С ума сойти, – горестно вздохнула Татьяна, – куда мир катится?

Автомобиль областного начальства подъехал к высокому под шиферной крышей белому кирпичному дому Хабхабыча. Рядом ютились маленькие юрта и мазаный сарай.

– Ты же говорил, что высоким забором двор огородили, – толкнула Виктора в плечо супруга.

– Так только со стороны вокзала и поселка. А с задней стороны бате, видишь ли, нужен открытый вид на Илек.

– Да уж, ему никогда не угодишь.

Родители были искренне рады неожиданному приезду детей. Отец Яков даже засобирался сбегать за водочкой в магазин.

– Да спрячьте вы свои пенсионные гроши, – невестка остановила Алтын, которая было протянула супругу мятые рубли, – я сама схожу. Куплю что понормальнее, а не эту вашу дешевую бормотуху.