Цветок по-прежнему редкий. А вынуждала ли вас жизнь лгать?..
«О господи! Как много он, оказывается, знает. Знал все эти годы, жил со мной и не подавал виду», – продолжает медленно доходить до меня.
Мозг отказывается воспринимать столько информации, притормаживает и «подвисает», видимо и в связи с беременностью, в том числе. Я снова ненадолго впадаю в ступор.
– Потом мне стало даже интересно, – продолжает все также невозмутимо муж. – Следил за его успехами. И ждал, когда он с тобой свяжется… Был даже приятно удивлен твоим испугом тогда, в поместье у Майкла.
Я продолжаю молча смотреть на него.
– Я не хотела. Я боялась этой встречи. Я больше не хотела видеться с ним.
– Именно поэтому вы снова стали встречаться? Ладно днем или вечером, когда вы с ним в бассейне развратничали, – ухмыляется он. – Но ты осталась у него на всю ночь. Да, я знаю, что ты не ночевала дома. И это было совсем не по работе, как ты наврала тогда прислуге.
– А тебе всё всегда докладывают? Сколько раз я в туалет ходила тоже? – усмехаюсь вдруг я.
– Ты, милая, лучше бы не хамила…
Я снова опускаю голову.
– Дэвид, я… Да, я совершила ошибку. Но может… Дай нам шанс. Давай начнем все сначала. Разве я была тебе плохой женой все эти годы?
– Не лучшей, скажем так, – хмыкает он. – Ты так и не смогла полюбить меня. Ты была с ним, даже когда была со мной… Я это чувствовал. Мужчина чувствует, когда его не любят, как бы искусно вы, милые леди, ни притворялись.
Sarah Brightman Fleurs Du Mal «Gothica Intro» HD – YouTube
– Я люблю тебя, Дэвид. Не так, как любила его когда‑то… По‑другому. Но тоже люблю.
– Нет, не любишь. И никогда не любила. В этом‑то и трагедия… – мрачно усмехается он.
– Ну, если ты помнишь, я не скрывала тогда своего к тебе отношения. Я же отказала тебе сначала, забыл? – поднимаю я на него взгляд.
– Нет, не забыл. Мужчина никогда не забывает отказа.
– И мстит?
– И всегда докапывается до причины, если женщина ему действительно небезразлична, – смотрит он на меня выразительно.
Я молчу, размышляя какое‑то время над его словами и пытаясь связать их с поступком Кирилла.
– А что произошло между вами? Почему ты еще здесь? Пытаешься даже убедить меня, что ребенок мой, – наклоняет он голову, рассматривая меня с интересом.
– А что, шпионы не донесли? – нервно усмехаюсь я.
Глаза Дэвида вдруг сужаются и темнеют. В его взгляде появляется какое‑то новое, неведомое мне еще выражение.
– Я настоятельно не советую тебе меня злить.
По моей коже пробегает вдруг дрожь. Я молча испуганно смотрю на него.
Он продолжает напряженно и неприязненно меня рассматривать.
– Он знает про сына?
– Нет.
– Чего не рассказала‑то? Про второго тоже не в курсе? Здо́рово придумала. Рожать от него, а жить со мной. Ну да, денег‑то у меня побольше все‑таки будет, – ухмыляется он.
– Деньги для меня не главное, ты же знаешь.
– А что для тебя главное, Хани? Любовь?.. – приподнимает он бровь, насмешливо глядя на меня. – Или дети? Беременеется тебе от него, я смотрю, на раз‑два.
Я вздрагиваю, услышав этот Славкин выражанс.
«Чертовы программутеры со своими вечно просчитанными и вычисленными алгоритмами», – проносится у меня в голове.
Некоторое время я продолжаю пребывать в замешательстве, пытаясь понять, как найти выход из всей этой истории.
– И что же нам теперь делать? – поднимаю я взгляд на мужа.
– Ты завтра же пойдешь на аборт.
– А если не пойду?
– Свои условия я тебе озвучил.
– Дэвид, ты толкаешь меня на преступление. Ты же в курсе, что аборт – это преступление?!
– Ну да. А уж тем более от ЛЮБИМОГО человека… да, Дарлинг? – смотрит он, не мигая, в мои глаза.
– Дэвид, это же… ребенок. Это частичка меня, как матери, гораздо в большей степени, чем его…
– Как отца? – хмыкает Дэвид.
– Он же живой. Я его чувствую!.. – пытаюсь я достучаться до мужа, положив ладонь на живот.
– Johnny wanna live?..[1] – мрачно усмехается вдруг он.
– Что?! Дэвид, как ты можешь??? – прихожу я в ужас от его цинизма.
– Назовем его Джонни? Или, может быть, лучше… Кириллом? Теперь уже именно русской версией этого имени? – презрительно хмыкает он. – И заживем дальше все вместе – дружно и весело… Всей нашей счастливой русско‑американской семьей? – приподнимает он бровь, глядя на меня более чем выразительно.
Я отворачиваюсь. Молчу какое‑то время.
– Дэвид, ты меня извини, конечно, но ТЫ в этой истории тоже далеко не «белый и пушистый». Не находишь?
– Я не привык повторять. Или вести пустые беседы. Или аборт, или убирайся из моей жизни. Из НАШЕЙ жизни. Сына ты больше никогда не увидишь.
– В честь чего это? Это не твой сын! Один тест ДНК, и ни один суд ребенка тебе не отдаст.
– Ты реально решила судиться со мной, Хани?
– Почему нет? У меня тоже есть деньги на адвокатов.
Он медленно подходит ко мне.
– Ты уверена, что хочешь войны со мной, Дарлинг?.. – зло, но спокойно продолжает он. – Трижды подумай, прежде чем начать.
– Мне терять нечего. Я пойду до конца. Ребенок не твой. Я выиграю суд!
– Да что ты? Решила вывалять мое имя в грязи? Пленки суду тоже предъявишь?
– Какие пленки? – бледнею я.
[1] Джонни хочет жить? (название песни Сандры).
