Цветок по-прежнему редкий. А вынуждала ли вас жизнь лгать?..
– Что? Делать мне, по‑твоему, что ли, нечего?
– Имей смелость признаться!
– Признаться в чем?
– Да во всем! Шикарный план! Гениальный, не побоюсь этого слова. От начала и до конца. Весьма мерзкого и циничного причем конца…
Он молчит какое‑то время, насмешливо глядя на Мирославу.
– Ты меня пристыдить, типа, решила?
– Понять хочу. И не складывается что‑то. Не верится совершенно, что ты мог опуститься так низко. До подлости. Как ты мог? Как ТЫ мог так поступить? – смотрит она не него, нахмурившись.
– Да не сдержался я просто. При чем здесь подлость‑то? – усмехается он. – Раздеты оба были, вот страсть снова и вспыхнула.
– То есть ты это не планировал?
– Планировал что?
– Да все. Съемку эту. И дальнейший… ход событий?
– Вы мне льстите, синьора. Ощущаю себя буквально профессором Мориарти, – хмыкает он.
– Да ладно? Серьезно, не планировал?
– А на фига оно мне? Мне предложили участие в съемках за хороший гонорар. Реклама – не фильм. Это быстро. Почему нет? А уж когда узнал, С КЕМ сниматься предстоит… тут уж отказываться не стал, как сама понимаешь! Единственным условием было, чтобы ОНА не знала, с КЕМ ей работать придется. А то еще отказалась бы, не дай бог.
– Ты же хотел ее увидеть.
– Конечно, хотел. Ясен пень, хотел! В ГЛАЗА ЕЙ ПОСМОТРЕТЬ ХОТЕЛ!!! Тебе бы не захотелось? – зло глядит он на Миру.
– Посмотрел?
– И не раз. В чем трагедия‑то?
– А ничего, что ты сделал с ней то, что те подонки тогда НЕ УСПЕЛИ… Насилие для любой женщины – это более чем ужасно! А уж тем более со стороны ЛЮБИМОГО человека! Да еще и так цинично.
– ЛЮБИМОГО? Вот это новости! Не ожидал, что с любимыми людьми обычно ТАК поступают, как она когда‑то сделала. Переспала и цинично сбежала наутро! И замуж за другого выскочила. Легко и запросто! ЭТО как называется? И живет припеваючи! И все у нее классно и прекрасно!
– А что ты знаешь о ее жизни?
– Ты еще скажи, что ей плохо в ее золотом дворце с мужем‑миллиардером все эти годы было!
– Без любви, друзей, веселья, смеха, приколов ваших? С вечным напоминанием о тебе… перед глазами…
– В смысле?
– Поймешь однажды… быть может…
– Мне ее пожалеть?
– Она сама себя достаточно наказала, уж поверь мне.
– Чего ты хочешь от меня?
– Съезди к ней. Поговорите.
– Не о чем мне с ней больше разговаривать.
– Уверен, что ВСЕ знаешь?
– Уверена, что я ХОЧУ что‑то еще знать?
– Я обещала ей не говорить тебе. Поэтому поезжай и посмотри сам. Сюрприз тебя ждет.
– Хватит с меня сюрпризов. Осточертели они мне с некоторых пор.
– Кирилл, ты… Ты не все знаешь просто…
– И ты пришла сообщить мне сногсшибательную новость, которая снова перевернет мою жизнь?
– Хотелось бы. Да не могу. Обещала не говорить.
– Ну сиди, сдерживайся дальше из последних сил.
– Я понимаю, ты злишься на нее. Да, не спорю, она не имела права так с тобой поступать. Но то, что сделал ты…
– Да что я такого сделал‑то? Чужую жену отымел? Ну так не обязательно мужу об этом рассказывать. Переживет. Отряхнется, корону напялит да дальше по жизни поскачет. По своим фотосессиям.
– Что? – таращится на него Мирослава. – А ты изменился. Вообще другой.
– А благодаря кому, не подскажешь?
Madonna – Frozen – YouTube
– Жестокости нас научили те, кого мы до безумия любили? – задумчиво усмехается она. – Или все еще любим?..
– Любили. В прошлом. Расслабься. Пережито и похоронено. Живу теперь на полную катушку! – ухмыляется самодовольно он.
– Живи. Кто ж против‑то? – хмыкает и она. – Только есть все‑таки определенные нормы и принципы, переступать через которые просто не по‑мужски как‑то.
– Да что ты? Я что, ее у мужа увел? Хотя надо было бы! Задурить голову, развести… и лишь потом бросить! И пусть живет, как хочет. А что, права не имею?
Мирослава смотрит на него во все глаза, отказываясь верить услышанному.
– Так ты же это практически и сделал! – выдыхает наконец она.
– Что я сделал?
– От кого от кого, но вот ОТ ТЕБЯ такой циничности не ожидала. Циничности и низости к тому же!
– Боже, слова‑то какие высокопарные. А низость‑то здесь при чем? Я же сказал, я просто не сдержался. Тупо не сдержался. Обнаженная съемка чревата бывает, сама ж в курсе, – хмыкает он, приподнимая бровь. – Она раздетая… красивая… по‑прежнему влекущая, желанная… и доступная, наконец‑таки. Вот и набросился на нее. Не заметил, кстати, что ей не понравилось, – усмехается он.
– Ты че, совсем там уже, что ли?! Что ей могло понравиться? Публичное изнасилование?
– Боже мой, сколько пафоса. Какое на фиг изнасилование? Мы с ней этим уже занимались. Однажды лишь, правда… И еще в России, – погружается он на мгновение в воспоминания. – Так что в чем проблема‑то? – переводит он снова взгляд на Мирославу.
– Прилюдно занимались?
– Ах, это? Господи, да кто там «люди» ‑то – эти два «твикса»: Джей с Кеем? Тоже‑т мне, «Люди в черном», блин! Да они сами там слюни пускали и на ее месте оказаться мечтали, – цинично смеется он. – Тем более, режиссер с оператором на съемочной площадке у нас, актеров, людьми не считаются. Так, мебель. Декорации.
– А потом? Весь твой шантаж? Это не низость?
