Цветок по-прежнему редкий. А вынуждала ли вас жизнь лгать?..

Дальнейшие события я помню смутно, так как меня накачивали успокоительными сначала в больнице, где решили подержать пару дней, контролируя мое состояние, а затем в доме Мирославы.

Я постоянно смотрела телевизор, но ничего нового там не передавали, кроме того, что поиски самолета продолжаются и что ни обломки, ни тела́, ни место падения пока не обнаружены.

Мне удалось дозвониться до адвоката Дэвида, но тот также не знал никаких подробностей, но обещал сообщить мне их сразу же, как только они появятся.

Через неделю мне перезвонил Мистер Риверс.

Место крушения было обнаружено. Все тела подняты и опознаны.

– Нет! Нет, этого не может быть!!! Скажите мне, что это неправда!

– Сожалею, мэм, но все тела опознаны. И уже отправлены в Соединенные Штаты. Мистер Джексон оплатит похороны своих сотрудников, погибших в этой катастрофе, а также выплатит компенсации их семьям.

– Не он, а его страховка! – мрачно хмыкаю вдруг я.

– Он вполне мог этого не делать.

– Да мне все равно, что он будет делать! Я не верю! Я хочу видеть сына! Когда и где состоятся похороны?

– Мальчика похоронят на острове. Так решил мистер Джексон.

– Когда?

– Завтра.

– Но я не успею добраться… – бормочу я, пытаясь встать.

– Вы на похороны допущены не будете, миссис Джексон.

– Что?! Почему?!!

– Это решение мистера Джексона.

– Он не смеет запретить мне это!!!

– Остров – частная собственность.

– Да. Моя частная собственность! – вспоминаю вдруг я. – Он подарил мне его в честь рождения сына.

«Господи, я совершенно об этом забыла!..»

– Согласно подписанным Вами бумагам, Вы отказались от всех подарков мистера Джексона, в том числе и от «Эдема». Остров больше Вам не принадлежит.

«Какая же Дэвид сволочь!», – осознаю я в тихом шоке.

– Я хочу проститься с сыном. Я имею на это право!

– Согласно постановлению суда, у Вас нет никаких прав на ребенка.

– Ребенка больше нет в живых! О каких правах и постановлениях Вы мне здесь толкуете?! – резко повышаю я голос, срываясь на крик.

– Миссис Джексон, успокойтесь.

– Как я могу успокоиться?! Вы в своем уме?! – принимаюсь снова кричать я. – Я хочу видеть сына!!! – упрямо повторяю я.

– Уверены?

– А Вы как думаете?! О чем мы вообще разговариваем?

– Миссис Джексон, а Вы когда‑нибудь видели тела жертв авиакатастроф, да к тому же еще и… утопленников? Не думаю, что Вы выдержите это зрелище. Тем более в Вашем… положении…

У меня перехватывает дыхание от ужаса осознания его слов. Какое‑то время я молчу, пытаясь отдышаться.

– Если бы Вы не начали преследовать мистера Джексона, да еще и угрожать, ему не пришлось бы увозить ребенка из страны, и Ваш сын был бы жив, – бесстрастно продолжает он.

– Что?! – задыхаюсь я от возмущения. – Это я, оказывается, ему угрожала?! Как это у вас, адвокатов, лихо получается! Давайте меня еще в смерти ребенка обвините!

– Как бы не пришлось еще и в смерти бывшего мужа обвинение предъявить… – хмыкает вдруг он.

– Что? Вы в своем вообще уме?!

– Вы в курсе, что мистер Джексон в критическом состоянии? – перебивает он меня.

– Мне его пожалеть?! – продолжаю возмущенно я. – Подождите, – доходит вдруг до меня. – Похороны завтра на острове, а Дэвид в больнице?

– А я разве сказал, что он в больнице? Он на острове. У него предынфарктное состояние. Он не станет с Вами разговаривать.

– К чему тогда такая спешка с похоронами?

– На острове нет морга, как Вы сами понимаете.

Мне снова становится дурно. Я молчу какое‑то время, пытаясь унять дрожь и отогнать тошноту.

– Еще раз примите мои соболезнования. Всего доброго, – кладет он трубку.

 

Schiller – Forever with Kim Sanders – YouTube

 

Backstreet Boys – Show Me The Meaning Of Being Lonely – YouTube

 

Как я прожила неделю дальше, помню смутно. Мирослава была рядом и всячески меня поддерживала.

 

А потом я получила по почте конверт без обратного адреса, в котором была фотография… надгробного камня. На нем было выбито имя сына и годы жизни. На обороте фото почерком Дэвида было написано: «Если бы не твоя дурость и упертость, ОН был бы жив. Живи теперь с этим».

 

После этого я очнулась уже в больнице и провела там еще пару месяцев на сохранении. Каким чудом я не потеряла ребенка, не понимаю до сих пор.

Потом Мира забрала меня снова к себе.

 

Я пребывала в каком‑то полусне‑полуяви и из‑за постоянного приема успокоительных в том числе. Голова работала плохо, отключаясь иногда совсем.

– Алис, как жить‑то дальше планируешь? – смотрит на меня с тревогой Мирослава.

– Не знаю.

– Рожать уже скоро.

– Не хочу в Америке рожать, – решаю вдруг я. – Да и оставаться здесь тоже не хочу.

– Почему?

– Не моя это страна, как оказалось. Да и больше меня здесь ничего… вернее, НИКТО… не держит, – наворачиваются снова слезы на глаза при воспоминании о сыне.