Цветок по-прежнему редкий. А вынуждала ли вас жизнь лгать?..

– Да, вон лежат на столе. Не забудь, – кивает Кирилл на конверт с фотографиями, продолжая задумчиво смотреть на море.

– Ну‑ка, что она тут опять выдумала? – достает Рыжий фотографии и принимается листать их. – Ой, такие смешные малые! Слушай, а ты с детства уже букой был, что ли? Мало где улыбаешься. Зато Милагрос моя – мисс Вселенная! Офигеть! Ой, а тут в младенчестве, ну копия нашей крокозяброчки, – продолжает тот умиляться на фотки.

– Где? Покажи, – поворачивается к нему Кирилл. – А то я толком и не глянул.

Какое‑то время они рассматривают фотки, весело что‑то обсуждая, улыбаясь и смеясь воспоминаниям.

Вдруг из детских фоток выпадает фотография встречи Нового года у Рыжего на даче 1997 года.

– А эта че здесь делает? Аленка ее тоже просила?

– Да, зачем‑то она ей понадобилась, – рассматривает Кирилл задумчиво фотографию.

– Дай‑ка, – забирает ее у него Ярик. – Офигеть! Почти 20 лет прошло, а я по‑прежнему такой же красавчик! – улыбается он. – Как мне красный цвет идет, скажи, а?

Кирилл отворачивается и молча смотрит на море.

Ярик тоже молчит какое‑то время, искоса поглядывая на того.

– А может снимем, наконец, табу?

– Зачем?

– Да я давно с тобой поговорить пытаюсь, а ты все страуса из себя корчишь, – хмыкает Ярик. – Зато какой вид сзади… Хммм… Не задумывался, Голуба?

Кирилл усмехается, в очередной раз оценив манеру и юмор Рыжего в свойственных именно ему выражансах, и продолжает молча смотреть на море.

– Знаешь, а я часто ее вспоминал. Поначалу особенно. В голове не укладывалось, как она могла… Как люди вообще могут делать такие вещи? Злился ужасно, возненавидел. Только потом понял, что даже больше на себя злился тогда, – кладет он фотографию на стол.

– На себя? – переводит на него задумчивый взгляд Кирилл. – Ты‑то здесь при чем?

– А ты думаешь, легко осознавать, что в этом есть часть и ТВОЕЙ вины? Во всей той истории? Когда один твой близкий человек другого, не менее значимого для тебя, предает… На твоих глазах, причем! А ты не заметил, не досмотрел. Или просто отмахнулся, хотя видел и понимал, что что‑то странное… что‑то совсем не то… происходит. А потом не достучался, не докричался, не убедил, не удержал!

– И, самое страшное, отпустил… – мрачно усмехается Кирилл.

– Именно. И это я‑то, со всеми моими ораторскими талантами и способностями! Сломало это меня тогда… И добило. И конкретно так! – качает головой Рыжий.

– Да уж помню, – хмыкает Кирилл. – Хотя тебе‑то грех на судьбу жаловаться.

– В смысле?

– Ну если бы не вся та история тогда, где бы ты сейчас был?

– Ну, видимо, как сочинская футбольная команда «Жемчужина»… В раковине и на дне! – смеется Ярик.

– Так что тебе ли судьбе претензии предъявлять, Голуба, – отворачивается Кирилл и смотрит на море какое‑то время.

– Типа, все, что ни происходит в нашей жизни, все к лучшему? – задумывается Рыжий. – Ты знаешь, ведь и не смотрел тогда даже в сторону Аленки. Сестра друга – это святое. И неприкосновенное к тому ж!

– Хоть и бегала за тобой как умалишенная? – усмехается Кирилл.

– Не, ты че, Кирилл! На малолеток меня никогда не тянуло. Слезы‑вопли‑сопли, угрозы суицида… Родители, родственники в гневе. Я ж понимал. На фиг оно мне надо? Хотя девочка созрела к тому времени. И весьма, сам помнишь. Ты знаешь, что я ее пару раз выставлял из своей комнаты на даче? Пинком под зад и с матюками. По‑другому не понимала.

– Серьезно? Ты мне этого не рассказывал.

– О таком не рассказывают. Соблазнительница, блин, малолетняя. Решила мне, типа, подарок тогда еще, на тот мой день рожденья, осенью преподнести… В свои пятнадцать. Заявилась ко мне в неглиже. Стриптизерша, тоже т мне, – усмехается он. – Так что на тот Новый год, – кивает он на фотку, – это я Алиску попросил остаться на ночь в моей комнате. Потому что прекрасно понимал, че будет, если вас вместе поселить… Аленка до сих пор, кстати, это вспоминает. Думает, что между нами тогда что‑то было.

– А реально было?

– А ты реально не знаешь ответ?

– Знаю.

– А че тогда спрашиваешь?

– Странные у вас все‑таки были отношения.

– Почему странные? Семейные скорее. Заботился просто, защищал, оберегал, – смотрит он задумчиво на Кирилла. – А знаешь, что самое странное? Она реально была единственная, кого я никогда не хотел.

Кирилл поворачивает голову и какое‑то время глядит, прищурившись, на Ярика.

– А как такое возможно? – усмехается он.

– Да как сестренка она мне была! Наивная доверчивая дурочка. Моментами реально дурочка… – качает тот головой, закатив глаза в небо. – Читал ей лекции по мужской психологии с сексологией. Прикинь, не верила мне даже поначалу, что все мы, блин, «такие»…

– Какие? – улыбается вдруг Кирилл.

– А ты, типа, не в курсе, – хмыкает Рыжий. – Наивняк еще тот… Гонял от нее кобелей в институте. Она, правда, в каком‑то своем мире грез существовала…

 

– Но он же меня просто в кино позвал. Чего ты на него накинулся?

– Ну ясен пень, в кино! Для начала…Технология там отработана. Нажми на кнопку – получишь результат…

– В смысле?

– Тебе его кличку озвучить, которой он весьма гордится к тому ж?

– Ну и?..

– Коля‑дырокол.

– И че?

– И правда не догадываешься – че? А главное – почему?..

– Да ладно…

– Рассказать тебе, ЧЕМ он в курилке похваляется? Бзик у него именно на «девочек». С другими не связывается. Не интересно.

– Ну и что? А с чего ты взял, что это ко мне относится?