Давай навсегда

Ярослава присмотрелась к зеркалу. Оттуда на неё смотрела молодая, привлекательная и успешная женщина в красивом платье, подчёркивающим стройную фигуру, и удобных лодочках, прибавивших сантиметров пять в росте. На лице макияж, подчеркивающий глаза, ровный нос и пухлые губы. Волосы уложены в лёгкие волны.

– Какая же ты красивая, Яська. – с восхищением протянула стоящая рядом Наташа.

Соболева покрутилась по своей оси и согласно кивнула. Красивая, да. И цвет платья ей очень идёт. Кремовый. Тёплый. И фасон тоже. Не строгое, но и не коктейльное. Элегантное. То, что нужно для делового ужина.

– Я боялась, что не войду в него, но смотри‑ка… – Соболева провела руками по бёдрам, разглаживая ткань. – Село как влитое.

– Ну, ещё бы. Ты в последнее время чуть ли не просвечиваешь.

Татка, конечно, немного преувеличивала. Из‑за стресса и нарушенного режима питания с неё просто сошли килограммы, набранные ещё во время летнего отпуска. В грядущие новогодние праздники она ждала их обратно. Потому что мамины салатики и выпечка – это Ясина личная ахиллесова пята, из‑за которой её сила воли исчезала в неизвестном направлении, а объёмы в талии и ниже наоборот увеличивались с пугающей скоростью.

– Вот‑вот, Наташ! – поддержала Круглову мама, сидящая неподалёку в кресле и любуясь дочерью. – Ест, как птичка! Скоро в обморок голодный падать начнёт!

– Да брось, мам, – рассмеялась Ярослава. – Что‑что, а это мне точно не грозит.

Сделав несколько шагов по комнате, девушка прислушалась к ощущениям. Было немного непривычно, но вполне комфортно. В последний раз она надевала платье и каблуки летом, когда позволяла погода и настроение, но осень в этом году выдалась дождливой и прохладной, так что и сентябрь, и октябрь Яся в основном проходила в брюках и обуви на плоской подошве. Особой грусти по этому поводу она не ощущала, но всё равно была рада нарядиться немного иначе, чем обычно. Ведь даже такие, казалось бы на первый взгляд, простецкие мелочи были способны поднять настроение и самооценку.

– Насмотреться на тебя не могу, – вздохнула Алевтина Георгиевна. – Просто сияешь!

В гостиную забежали дети, держа в руках по воздушному шарику, которые им подарила Ната, и, увидев её, поражённо остановились посреди комнаты.

– Вау! Мама! Ты как из мультика про принцесс! – воскликнула Настя, прижав ладошки к щекам и едва не выпустив свой шарик. – Я тоже так хочу!

– Тебе ещё так нельзя, ты же маленькая, – авторитетно заявил Денис. – А мама красивая. Маме можно.

– Я тоже буду красивой, как мама! И тоже буду носить красивые платишки! И туфельки! И заколочки! И…

Наташа с мамой весело хмыкнули, а Ярослава, улыбнувшись, подозвала детей к себе и, присев перед ними на корточки, по очереди заглянула в глаза.

– Помните о чём мы договаривались, карапузы?

– Да! – хором ответили они. – Хорошо себя вести и слушаться бабушку.

– Умницы мои! Люблю вас сильно‑сильно!

Поцеловав их на прощание и обнявшись с Натой и мамой, девушка вышла из дома к ждущей её возле подъезда машине. Внутри лёгкой дрожью вибрировало волнение и хотелось в сотый раз пересмотреть все документы, чтобы снова увериться в их правильности, но Соболева себя одёрнула и, глубоко вздохнув, решительно открыла пассажирскую дверь.

– Добрый вечер, Фёд… – не глядя, начала здороваться она с водителем шефа, но вместо него, к своему удивлению, наткнулась на тяжёлый взгляд Карасёва и поспешно исправилась. – Геннадий Борисович.

– Привет. Не ожидала меня увидеть?

– Я думала, вы с Николаем Петровичем уже в ресторане.

Мужчина осмотрел её с ног до головы, особенно задержавшись на, прикрытых лишь тонкой тканью чулок (потому что целых колготок, как назло, дома не оказалось, а бежать в магазин было уже некогда), коленях, и одобрительно кивнул.

– Шикарно выглядишь.

– Эм… Спасибо.

Автомобиль мягко тронулся с места. Ехать было не так и далеко, но вечер субботы давал о себе знать интенсивным дорожным трафиком. Поэтому дорога до ресторана заняла больше времени, чем девушке хотелось бы. И всё из‑за того, что вместо обычного пренебрежительного молчания, к которому она уже успела привыкнуть, мужчина заговорил. Причём заговорил тоном, от которого ей захотелось добавить громкости на радио и сделать вид, что ничего не слышала.

– Я сам захотел тебя встретить.

Ярослава удивлённо вскинула брови и отвлеклась от разглядывания пейзажа за окном.

– Зачем? – спросила и тут же мысленно себя за это отругала.

Потому что каких‑то серьёзных причин для его странного поведения не было, а на несерьёзные она не знала как реагировать.

– Чтобы остаться с тобой наедине.

Прекрасно. Это именно то, что сегодня ей для полного счастья и не хватало.

– Геннадий Бори…

– Кроме нас здесь больше никого, поэтому прекращай выкать.

Тёмные глаза мужчины цепко ухватились за её лицо, подмечая каждую эмоцию. Проблема была в том, что кроме растерянности и неловкости Яся больше ничего не ощущала. Ей хотелось лишь одного – поскорее расправиться с ужином и со спокойной душой отправиться домой, к детям и маме. К мультфильмам, разбросанным игрушкам и чаю с мёдом. Где её любят просто так и очень ждут.

– Геннадий Борисович, – продолжила она, отчего Карасёв недовольно сморщился. – Пусть мы и не в офисе, но всё равно находимся на работе, поэтому я хочу остаться в рамках сугубо деловых отношений.

– Что‑то раньше тебя это не сильно беспокоило.

Ладно. Хорошо. Этот укол словами пусть и был неприятным, но в то же время достаточно справедливым. Тогда Соболева действительно вела себя не самым подобающим образом, тем более только‑только устроившись на новое рабочее место. Так что мужчина был отчасти прав. Но лишь отчасти. Просто потому что в той ситуации никто никому ничего не обещал. Ни он ей, ни она ему. Поэтому теперь предъявлять какие‑либо претензии на Ясин взгляд было лишним, неправильным и даже лицемерным. Она же не сама с собой интрижку крутила, ведь так?

– С того времени прошло больше двух лет, поэтому прошу, давайте оставим эту тему в прошлом.

Геннадий сжал челюсть, из‑за чего под кожей заходили желваки, и довольно резко остановился перед пешеходным переходом.

– А я не хочу ничего там оставлять, Ярослава, – развернулся к ней корпусом. – Я хочу тебя.