Дочь аспида

Стол, на котором я лежала, превратился в стул. Руки были привязаны кожаными ремнями к подлокотникам, а ноги зафиксированы в мягкой обуви.

– Ступни потеют больше ладоней, когда человек нервничает. Они способны выдать любую эмоцию, если знать, на какие линии смотреть, – сказал Туру, поднимая перед собой длинный лист с кардиограммой. – Итак, кто же ты?

– Я Рия Калькурти, – уверенно сказала я, будто и не я вовсе. – Обучалась в университете Южного Шоита, однако посещала занятия нерегулярно, за что однажды чуть не была отчислена. Вместо университета я часто оставалась неделями в горах, где молилась в храме. Родители, которые были сектантами, бросили нас в раннем детстве, после чего меня и брата отправили в детский дом, который находился при храме йогов, учивших детей своей мудрости. Мы не общались со сверстниками, потому что имели множество предубеждений об окружающих из‑за трудного детства, поэтому проводили много времени за молитвами и духовными практиками. Здоровье моё было слабым, как и у моего старшего брата Клия. Наша разница в возрасте три года, он взял опеку надо мной после исполнения восемнадцати лет, поэтому я следовала его предпочтениям и наравне с ним посещала занятия в борцовских клубах. Он отправился служить в военную академию, а я в университет.

Я сделала перерыв и поняла, что говорила под действием какого‑то препарата. Это дурман правды, который ослабляет контроль над сознанием. Все воспоминания брались у созданной Тарохо субличности Рии Калькурти, которая несла откровенный бред про йогов, молитвы. Этого не было в досье, которое я прочла в коллекторах Хай‑Сити. И если бы мне удалось сейчас придумывать истории, то никаких сект и трудных детских времён не было бы! Хотя какая мне разница, что обо мне говорится, главное, чтобы оно работало на меня.

Туру неустанно кивал, рассматривая листы с кардиограммой и позволяя продолжать.

– Мой брат склонен к импульсивным поступкам положительного характера. Я же являюсь резкой и грубой личностью, которая не всегда способна контролировать эмоциональные всплески должным образом, – снова заговорила субличность.

Туру остановил меня, подняв руку перед собой.

– Тебе когда‑нибудь ставили печать на мысли или подсознание?

– Мне ни разу не ставили печати. Но Клию вполне могли поставить её во время службы в академии…

– Ты так много говоришь о брате, он же о тебе и слова не сказал. В чём причина такой привязанности?

Я даже не задумалась, перед тем как ответить:

– Он объект моей эмоциональной стабильности. Когда я нахожусь в дисбалансе с чувствами, думаю о том, как бы поступил он. Подобный способ помогает отвлечься от собственных глупых решений. Это такой психологический трюк, которому меня обучили в храме…

– Я понял, – снова остановил меня Туру. – Ну и история у вас с Клием. Он тоже поведал о сектах, храме. Интересные ребята попались. Такие чистые листы, готовые испачкаться чернилами и не страшащиеся быть в кляксах чужих поступков. Пара сумасшедших. Очаровательно.

Он сказал последнее с пренебрежением, но потом нажал кнопку на приборной панели устройства сканирования и сообщил, что я прошла опрос и готова приступить к службе.

– Ваши фотографии из детского дома и университета отличаются от вашей нынешней внешности, но не критично. Тем не менее тест ДНК, сохранённый в базе, подтвердил ваше происхождение, – сказал Туру, подчёркивая нашу подозрительность. – Скитальцы с трудным прошлым неожиданно идут покорять мир. Одна поступает в хороший университет без школьного образования. Другой два года назад – в военную академию при «Уровне Зироу». Как, говоришь, называется тот храм?

– «Плач ивы», – ровно сказала я.

– Мы проверим его деятельность, – грубо буркнул тот и махнул помощникам.

Меня освободили, вкололи в вену антидот и отправили к лифту, где ждали охранники. Кабинка подняла нас вверх и остановилась на третьем этаже комплекса.

– Нужно пройти регистрацию в лаборатории, – сказал один из них и провёл меня к массивной двери, которая вела в небольшую комнату, подвешенную над огромным ангаром с техническими разработками.

Там уже собрались остальные новобранцы, в числе которых был Клий, восторженно болтавший с Полиглотом. Я подошла к ним и вторглась в беседу:

– О чём секретничаете?

Клий широко улыбнулся и принялся тараторить со скоростью звука о чём‑то стороннем. Полиглот в этот момент широко улыбался во весь рот. За этими разговорами даже не заметили, как день закончился заполнением необходимых бумаг, получением жетонов и распределением по комнатам, занимавшим весь второй этаж комплекса.

Когда я увидела оформление коридоров, была немного шокирована. Красный блестящий потолок и чёрные стены. На полу был низковорсовой красный ковёр. Я будто попала в комнату пыток, где повсюду разлита кровь, сверкавшая в объятиях темноты. Свет же возвещал о прибытии мучителя. Отчего‑то в груди заломило, а дышать стало трудно.

– Вот это обстановочка, – прошептал Клий, подхватывая меня под локоть. – И мы теперь здесь будем учиться три месяца?

Я подумала, что брат решил поддержать меня, но оказалось, ему самому нужна была опора. Клий схватился за меня, как за столб, и пытался устоять на ногах. Полиглот сдвинул брови и посмотрел на нас.

«У вас всё хорошо? Бледные как моль», – послышалось в голове и немного нас встряхнуло.

Я растерянно глянула на нового друга и кивнула.

«Волей судьбы нас поселили в одну комнату, – показал тот ключ от апартаментов. – В списке подглядел. Четвёртого пока нет. Но завтра приедет ещё одна партия новобранцев из Тории. И послезавтра – из Шоита. Так что нужно ждать пополнения в рядах нашей компании».

Для Полиглота было важно иметь друзей. Он искренне надеялся, что мы с братом не будем дразниться или издеваться, как это было в его прошлом.

– Давайте быстрее уйдём из этого ужаснейшего коридора, – простонал Клий и потянул Полиглота в сторону нужной двери.

– Меня одну интересует, почему меня не поселили с девушками? – начала я ворчать. Тут подошла моя очередь получать ключ.

Один из распределяющих персон стал свидетелем моего недовольства.

– Если вы не в состоянии справиться с подобными условиями, то не нужно было идти в новобранцы, – сказал он со скрежетом в голосе. – В «Уровне Зироу» нет мужчин и женщин. Есть лишь человеческие существа, убивающие без колебаний.

Он протянул мне ключ‑карту и жестом показал скрыться из его поля зрения.

Наша комната оказалась коричневой, с одиноким ковром и двумя двухъярусными кроватями из железа. Матрас был жёсткий, подушка напоминала кирпич, занавески на окнах мятые и пыльные. Шкаф маленький, а унитаз с налётом.

– Лучше здесь, чем в том жутком коридоре, – обнял Клий сумку с вещами.

Полиглот захрипел, изображая смех.