Дочь аспида

– Когда ты уже повзрослеешь?! – засмеялась я и бросила вещи в шкаф. – Я собираюсь прибраться здесь, не хочу спать в пыли и справлять нужду в грязи.

Клий и Полиглот на меня посмотрели с искренним удивлением.

– Ты правда сделаешь это? – спросили они.

– Не злите меня, иначе сами сейчас тряпку в руки возьмёте, – отреагировала я.

Те сразу замялись и разбрелись по комнате, как два таракана в момент включения света.

– Уф! – фыркнула я и направилась в туалет, где нашла моющие средства и тряпки.

Сегодня ночью удалось отдохнуть без проблем и дурных снов, но на следующий день каждый из нас, будь то девушка или парень, лишился волос. Я смотрела на себя, лысую, в зеркало и была готова расплакаться, а Клий начал смеяться, как ненормальный, увидев, насколько огромные у меня, оказывается, уши. Полиглот толкнул его и показал жестом замолкнуть, пока я не наградила их обоих большими фингалами на пол‑лица.

– Какой абсурд, – пробормотала я, сидя на скамье в коридоре медпункта и ожидая, когда выйдет Клий с новой причёской.

Но мне стало ещё хуже, когда я увидела рельефный череп под короткой щетиной, делающей из него крутого парня, работающего киллером.

«Какая несправедливость, – сказал Полиглот, у которого стрижка ничуть не поменялась. – Из нас троих Клию больше всех идёт».

– Построились! – крикнули в конце коридора.

Показался отлично сложенный мужчина с длинными усами и хвостом на голове. На лице, несмотря на средний возраст, было столько морщин, что казалось, ему уже сто лет. Он прошёлся вдоль нашей шеренги и оглядел каждого.

– На улицу для построения, – скомандовал он.

Когда мы увидели, насколько глубоки складки на его щеках при свете солнца, он известил нас:

– Меня зовут Артур. Я ваш инструктор. В конце недели из пятидесяти новобранцев останется двадцать. Остальные получат распределения в другие комплексы. Слизняки и квашни нам не нужны. Будете потом и кровью заслуживать место в рядах берсерков.

Я ничуть не насторожилась, Клий тоже на удивление крепко стоял на ногах. Думаю, он адаптировался и теперь не создаст проблем из‑за своей незрелости.

– А теперь сняли куртки, бросили к моим ногам и побежали в лес. Живо! – крикнул суровый дядька.

Все прибывшие в один день со мной новобранцы относились к первой группе. Всего их было три, но занимались мы раздельно. Первая неделя была проверкой на прочность, которую старательно устраивал Артур. Обучение действительно было жёстким. На нас орали и выматывали. Рвали по ниточкам, из которых потом плели косички или делали вышивку. После прохождения всевозможных полос препятствий мы были чумазые, дикие и нервные. Дрожали от холода, ползали в снегу, болели и с температурой всё равно шли на тренировку. Многие выбыли уже на следующие дни. Некоторые задержались дольше. После финального свистка инструктор заявил, что теперь у нас появилось расписание. И действительно отобрал двадцать лучших солдат из оставшихся тридцати. Остальные покинули комплекс в этот же день.

Клий и Полиглот вместе со мной прошли все испытания и теперь, исходя из нового расписания, занимались утром магическими практиками, днём стрельбой, а вечером рукопашным боем. Больше всего мне понравилось, что магию преподаёт учитель Туру. Он хоть и казался бесчувственным сухарём, однако понимал, что мы тоже люди.

– Итак, сегодня познакомимся с первыми понятиями из магической науки, а вскоре откроем в каждом из вас собственную силу, – начал он урок, изредка бросая взгляд на меня.

Туру пытался донести до нас знания так, чтобы не возникало никаких вопросов. У меня всё же был один:

– Почему магия существует?

Туру осёкся и выпрямился. Он неспешно положил мел и вытер пальцы о мокрую тряпку. После повернулся ко мне, сидящей на третьей парте в последнем к выходу ряду.

– Почему ты дышишь? – спросил учитель.

– Потому что такая физиология, – ответила я.

– А если бы ты стала задыхаться, что бы сделала? – снова спросил он.

– Начала налаживать дыхание с помощью дыхательных практик, – снова ответила я.

Тот улыбнулся одним уголком губ и снова взял мел в руки.

– Что это? – спросил Туру.

– Мел.

– Он может сам писать?

– Нет, – ответила я.

Туру подошёл к первой парте моего ряда и взглянул поверх голов сидящих передо мной студентов.

– У некоторых есть энергия, чтобы жить. Она может быть использована по‑разному. Магия и есть эта энергия. Она в каждом. Просто некоторые используют её, как дышат, иногда применяя различные техники для улучшения контроля над ней. Другие не обладают неосознанным управлением энергетическими потоками, как мел не может писать без чьей‑то помощи. Таким людям приходится прибегать к изрядно мощной работе сознания. Они должны трудиться, чтобы открыть навыки и их использовать, – исчерпывающе пояснил учитель.

– То есть магия – это часть нашей жизни? – продолжила я донимать его.

– Это и есть наша жизнь. И я очень рад, что ты так глубоко копаешь, Рия Калькурти. – Туру улыбнулся, а потом хлопнул в ладоши. – Вернёмся к теме урока.

Подобное отношение вызвало во мне гордость. Даже появился интерес к дисциплине, хотя прежде его не наблюдалось. Раньше мне не приходилось становиться свидетелем магических приёмов – только боевых с использованием физического контакта, это я считала достаточным. Теперь же мнение моё изменилось.

Урок кончился быстро, и после небольшого перерыва мы направились в кабинет один‑два, где в центре большой комнаты с безликими бетонными постройками стоял стол. Туру положил стопку исписанных различными астрологическими знаками листов.

– Это звезда мага, которая откроет в вас магические способности. У каждого они будут различны. Своя стихия, техника и дальше по списку. Сейчас разберёмся, – пояснил учитель.

Передо мной было около десяти человек, каждый из которых получил свою способность. Туру обещал отрегулировать их биоэнергетические потоки на следующем занятии, а сейчас уже подошла моя очередь.

Учитель порезал мне палец и выдавил на лист крови, оставляя там мой отпечаток.

– Повторяй за мной, – пробубнил он и начал начитывать магический текст.

Я повторила заклинание, а потом встретилась с Туру удивлёнными взглядами.

– Почему звезда не зажглась? – спросил он меня.

– Почему? – спросила я в ответ в такой же растерянной манере.

Он выпрямился и почесал затылок.

– Встань в сторонке, мертвячка, с тобой разберусь позже.