Долг

– Будет больно, – предупредил он меня.

Он прижал локтевой сгиб к моему горлу. Сильное мужское тело послужило стеной, к которой меня припёрли. Он чуть надавил, словно примеряясь ко мне. Не зная, что делать, словно во сне коснулась кончиками пальцев его руки, которая держала меня, и прошептала еле слышно:

– Не забывайте моё имя, пожалуйста… Меня, кроме Вас, некому вспоминать.

Лорин молчал. Рука начала постепенно придавливать меня к ликану сильнее, сдавливая горло с каждым разом всё сильнее. Поначалу мне было просто дискомфортно, но вскоре нехватка воздуха заставила набухшие слёзы скатиться с лица и упасть на руку мужчины, которая дарила мне свободу. Перед глазами всё поплыло, и я ощутила, как засыпаю.

Несколько секунд и исчезло всё. Ни боли, ни давления, которое наполнило всё лицо, ни боль в горле… Ничего. Просто темнота и покой.

***

– …не, мужики, идите в баню! – чей‑то смех разбудил меня. – Почему‑я‑то?! Вон, пусть Виер идёт!

Общие голоса сливались в неприятные звуки. Словно какой‑то шум.

– Ну, конечно! – тут же отозвался другой. – Чуть жареным запахло, то сразу я?!

– Ты ей вроде нравишься, – третий голос. – Давай, иди.

Какая‑то возня и затишье. Сон вновь попытался окутать меня, и я почти нырнула…, как вдруг моего плеча коснулось что‑то.

– Богдана? – слабый голос. – Пора вставать.

Меня осторожно потрепали. Я не реагировала, поскольку сон был могучим. Он яростно меня окутал и отпускать не желал ни при каких обстоятельствах.

– Ну, чего ты, как девка‑то сиськи мнёшь?! – шикнул голос откуда‑то издалека. – Пихни её и уходи!

Опять приглушённый смех.

– Богдана, – требовательный голос, и меня схватили уже за оба плеча и начали трясти, постепенно увеличивая силу.

Какой‑то неведомый страх на миг сковал грудь, и я, распахнув глаза, судорожно вздохнула. Увидев над собой чьё‑то лицо, шарахнулась в сторону.

Голова раскалывалась. Я тут же сжала её. Что‑то не то. Кошмарное чувство разлилось отвратительным ручьём по телу. Я переспала – это точно. Жуткая усталость, лёгкая тошнота и самая критичная апатия. Ну и головные боли в придачу. Потёрла виски. Ощутила что‑то жёсткое под собой. Протёрла глаза и увидела землю. Траву коротенькую и плащ, на котором я лежала. Под головой тоже что‑то было. Вроде мягкое.

– Ты в порядке? – сочувствующий голос Виера вырвал меня из самокопания.

Медленно села. Что?.. Словно ведро, нет, не воды, а именно помоев вылилось на меня. Я не могу быть жива. Быстро схватилась одной рукой за шею и сглотнула. Вроде даже не болит. А как же?..

– Ты… – начала было я и запнулась. Хотелось спросить, настоящий ли он. Попахивало Адом. Моим личным. Неужели то действо сочли за самоубийство?! И меня… Нет, я должна была помнить Суд и увидеть мать! Быть того не может. Находясь в странном состоянии полузлости‑полуотречённости, вновь подняла глаза на голубоглазого парня, который до сих пор ждал моего вопроса. – Где Лорин?

Громко заржал только Морик. Тур и брюнет, имя которого я до сих пор не знала, сидели и давились смехом. Да, оборжаться просто, как смешно.

– На охоте, – ответил паренёк. – Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит?

– Для мёртвой я слишком живая, – бросила я, поднимаясь на ноги.

Злость не уходила. Да как он посмел?! Дал мне выбор! Начал душить! Я помню, как отключилась! Помню! Как же я тогда… живая?! Почему? Что случилось? Боги, да что за наказание‑то такое?!

Ощущала я себя слабой и насмерть оскорблённой. Поднялась и огляделась. Какая‑то другая, намного больше моей, сумка служила мне подушкой. А где моя?

Огляделась. Где это мы вообще? Какая‑то поляна. Вокруг почему‑то сосны. На земле травы почти не было, только иголки и шишки. Мужчины сидели у большого костра и, не стесняясь, следили за мной с искренним интересом. Идиоты!

Ни на каком суку́ сумки не было.

– Где моя сумка? – спросила я у стоявшего рядом со мной Виера.

Тот как‑то нахмурился.

– Я не знаю, – часто‑часто заморгал парнишка, соврав мне прямо в лицо.

Он этого делать не умел. Моргает и активно пытается сделать вид небрежного солдата, отдыхающего после тяжёлого боя.

Тут я оставаться не собираюсь. Просто моральные извращенцы. Так он по мне прошёлся!.. Всё ему рассказала, решила уйти нормально, а не с выпотрошенными кишками наружу! Просто твари. Ничего святого. Ни капли сострадания ко мне никто не проявил! Не‑на‑ви‑жу!

– Где лошади? – отряхивая одежду, задала я очередной вопрос.

– Вон там, – парень указал куда‑то в правую сторону. – Зачем они тебе?

Ничего я отвечать не собираюсь! Не заслужили! Такие же слабохарактерные, как и их… вожак!

– Ваших монстров копытных не украду, – тут же пообещала я. – Только возьму сумку.

И уйду!

Сделала пару шагов в указанном направлении. Надо куда‑то идти. Голова гудела, как котёл с закипающей водой, и я не могла сообразить, где мы и куда, в случае чего, идти.

– Её там нет, – тут же прилетело мне в спину.

Я остановилась. Ощущала, как спущенный хвост неприятно оттягивает голову, а в особенности некоторые волоски. Мне нужна ванна. И мыло. Даже можно просто мыло и дождь. На всё уже согласна, лишь бы помыться.

– Вы её потеряли?! – ужаснулась я. – Но там же были все мои вещи…

Парень тут же замотал отрицательно головой.

– Она у Лорина, – решительно сказал парень.

Вот как, значит. Забрал, чтобы… Вот же говнюк! Знает, что у меня вещей больше нет! Идти без них – это верная… смерть. В данный момент я была обеими руками за жизнь и месть. Как же меня так переклинило, что я согласилась на смерть? Наверное, угроза быть изнасилованной крайне серьёзно действует на мозг. Для меня это вообще последнее дело. Пусть только попробует, пойду и сброшусь с моста… с дерева! Жить дальше не буду.

Воспитывали меня не так. Честь превыше смерти! Умри, но останься чистой и сохрани свои устои. Может, кто‑то подумает, что они сильно завышены, но поверьте, я ещё планку понизила. В тринадцать лет у меня был пунктик на зубах. Не дай Боги, у кого‑то увижу гнильё во рту или жёлтый налёт – передёргивало так, что казалось, будто у меня приступ какой‑то. При обычном разговоре даже всегда в рот смотрела. Почему я так зациклилась на этом, пока не могу понять. Наверное, считала, что если зубы хотя бы слегка отдают белизной, то человек хороший и, в какой‑то мере, чистоплотный. За такого и замуж не стыдно пойти. Сами представьте себе рот из которого смердит, как из выгребной ямы. А он ещё целоваться же полезет. Еле подавила рвотный позыв. Лорину просто повезло, что у него зубы по‑настоящему белые и ровные, иначе я давным‑давно бы вены себе перерезала. Может, капризы, может, что‑то ещё, но ликану просто повезло.