Другая жизнь

Так или иначе, когда наблюдаешь за человеком в большой компании, он предстает тебе совсем другим. Случалось, что она плясала на столе, а на следующий день робко пряталась в тени. Стоило мне подумать, что я ее понял, как она исчезала и превращалась в совершенно нового человека – и мне приходилось начинать все по кругу.

Иначе с Анной было невозможно.

 

* * *

 

Долгие годы Стелла заполняла разверзшуюся пустоту, и я ей в этом доверял безоговорочно.

После того, что случилось, именно она продолжила мамину традицию отмечать наши дни рождения в «Макдоналдсе». К тому моменту мы уже давно переросли все эти хеппи‑милы, но Стелла была неумолима. Мы с Сэлом садились за один из столиков среди розовато‑бежевых стен и ждали, пока она принесет поднос, груженный стаканами с колой и пакетиками с картошкой фри, а потом с аппетитом принимались за еду, слушая тетушкины истории.

Особенно мне нравился рассказ о том, как маму не пустили в один бар в Ист‑Энде, куда лицам младше двадцати одного года вход строго‑настрого запрещен. Через неделю после знакомства они с папой договорились там встретиться, и мама со Стеллой, которым тогда исполнилось девятнадцать, попробовали проникнуть внутрь, но у входа их развернул вышибала. Стелла попыталась взять его обаянием, но, когда ничего не вышло, высказала все, что о нем думает, нисколько не стесняясь в выражениях. Мама утащила ее за угол, и, когда к тетушке вернулось самообладание, спокойно показала ей прореху в сетчатом заборе, окружавшем пивной сад. Стелла наотрез отказалась проникать на территорию не через входную дверь, а иными путями, а мама приподняла подол платья и пролезла в дыру. После этого, по словам тети, ее было уже не остановить.

Меня грела мысль о том, что она умеет находить выход. И не боится нарушать правила – лишь бы достичь желаемого. Как жаль, что мне не передались эти качества.

 

Лето 2003

 

– Твой дружок Дэз – это что‑то с чем‑то, конечно.

Мы лежали у меня в постели. До этого мы побывали в пабе, а теперь вернулись и включили один из старых выпусков «Дуракам везет». Анна положила голову мне на колени, а я сидел, прислонившись к стене, и старательно делал вид, будто это самый что ни на есть обыденный поворот событий.

– Он это все не нарочно.

– Так в том‑то и соль, – заметила она. – Никто из вас и не пытается строить из себя придурка. Как‑то само собой получается.

– А помягче нельзя?

– Допустим, нет, и что теперь? – Она погладила меня по ноге.

– Понимаю, со стороны ни за что не скажешь, но он на самом деле славный малый. Это только рядом с девчонками у него включается режим убогого чепушилы.

Она рассмеялась.

– Может, оттого, что питается он одними булочками да пивом? Вид у него такой, будто он овощей в жизни не ел!

Я задумался над ее замечанием.

– Знаешь, может, ты и права. Разве что в подливке к пасте ему мог попасться ненароком какой‑нибудь овощ. Вот почему ему нужна женщина рядом.

– То есть?

– Она о нем позаботится, поможет разобраться в себе.

Анна приподнялась:

– По‑твоему, в этом и состоит женское предназначение? В том, чтобы заботиться о тех, кто сам о себе позаботиться не в состоянии?

– Я вовсе не это имел в виду, – возразил я, чувствуя, как разговор устремляется совершенно не в то русло, чего мне совсем не хотелось. – Просто ему не хватает любви достойной женщины, – добавил я, поймав себя на том, что мои слова напоминают строки из какого‑нибудь задушевного блюза, выпущенного «Мотаун».

– Иными словами, ему нужна мамочка, – заключила Анна и откинула прядь волос на спину.

– Нет, ты снова меня не так поняла.

– «Мужчина, двадцать два года, – начала она, подражая интонациям дикторов, зачитывающих объявления из раздела «Знакомства». – Ест, пьет и несет всякое говно, ищет женщину, которая удовлетворит все его потребности, начиная с домашней еды и заканчивая ежедневным минетом». Как заманчиво, котик, я в деле!

Я промолчал.

– А может, женщинам вовсе не хочется всю жизнь нянчиться с мужиками! – продолжила она. – А хочется связать судьбу с тем, кто твердо стоит на ногах. Неужели это невозможно? Связаться с тем, кто не расхаживает кругами с табличкой «Спаси меня. Да, я скотина. Но это потому, что рядом со мной женщины нет. А то, что ее нет как раз потому, что я скотина, тут вовсе ни при чем!».

– Длинновата надпись для таблички. Лучше подсократить – для удобочитаемости.

Она повернулась и посмотрела на меня, и я вдруг подумал: интересно, а видно ли со стороны, как быстро шарашит пульс под кожей?

– Издеваешься, да?

– Ни капельки. Просто хочу сгладить эту нелепую ситуацию.

Она встала.

– И поэтому издеваешься.

Я миролюбиво вскинул руки:

– Слушай, разговор явно зашел куда‑то не туда. Давай отмотаем назад и все проясним спокойно.

Она схватила сумку, лежавшую на том же месте, куда она ее бросила, когда мы вошли в комнату полчаса назад, осыпая друг друга ласками и поцелуями.

– Вы все одинаковые. Ищете себе вторую мамашу. Мало вам одной, что ли? – раскрасневшись, выпалила она.

Ее слова будто застыли в воздухе. Выждав немного, я проговорил:

– Да нет. Вполне достаточно.

Она стала торопливо искать в сумочке ключи.

– Чувствую себя неважно. Надо было сразу ехать домой.

– Давай я тебя провожу.

– Не утруждайся, – сказала она и пулей выскочила за порог.

А через минуту снаружи хлопнула дверь машины. Ненадолго все стихло, потом заревел двигатель – и Анна уехала.

 

* * *