Другой глобус

«Ну что ж, подумал Чехович. На очень достойных условиях и с учетом «вновь открывшихся обстоятельств» и возможностей…

– Хорошо, – сказал он, – давайте попробуем.

– Вот и отлично! – оживился миллиардер. – И в случае успеха, знаменитая древняя рукопись, расшифрованная российским ученым, будет храниться в России.

«Репетирует свою торжественную речь при вручении рукописи Эрмитажу» – подумал Чехович.

Асланов тем временем обошел стол, вынул из его ящика какие‑то бумаги и положил их перед своим новым сотрудником.

– Это – проект договора, – сказал он. Можете взять его с собой, внимательно изучите, если что, внесите свои пожелания и замечания и передайте Анне Львовне. Связь со мной будете держать через нее. Он снова потряс колокольчиком, и обращаясь к вошедшей секретарше, сказал:

– Анна Львовна, Эдвард Брониславович через пару дней вам позвонит и принесет свои замечания. Я вас попрошу переслать их мне, и после согласования оформить уже окончательный вариант договора.

– Хорошо, – сказала она, едва улыбнувшись – и снова скрылась за своей дверцей. «Просто ниндзя какая‑то» – подумал Эдвард.

– Запишите телефон, – сказал Асланов, и продиктовал городской номер. Чехович достал смартфон и записал.

Да, и еще одно, – сказал хозяин офиса, когда гость уже открывал дверь. – Эдвард Брониславович, мне придется объявить конкурс на расшифровку рукописи – ну, вы же знаете, у нас все принято делать через тендеры. Так что, официально вы будете работать, как участник конкурса, не удивляйтесь. Но фактически единственный документ, который имеет значение для нас с вами – это договор.

Чехович пожал плечами:

– Ради бога.

– Ну, и последнее. Я надеюсь, что этот наш разговор останется между нами.

– Я тоже – улыбнулся Эдвард.

Вся эта история была бы совершенно очевидной мистификацией, если бы не одно «но» – думал он по дороге домой. В отличие от рукописи Войнича, автор этого манускрипта был хорошо известен. Камилла была ученицей немецкого теолога Иоганна Киршнера и в 1389‑м году написала трактат «О будущем», который вызвал большое недовольство католической церкви, но сделал ее известной. Видимо, испугавшись последствий, она и решила «спрятаться» в монастыре, рассматривая его исключительно как «крышу», убежище, место где удобно скрыться, чтобы не привлекать к себе внимания. Представить такого человека автором исторического розыгрыша, мистификации было очень трудно.

Оставался еще один «глухой» вариант, а именно – что рукопись зашифрована таким шифром, который не поддается расшифровке. Например, с помощью книги, которая известна только отправителю и получателю послания.

Подумав, Чехович исключил и его – и тоже из‑за личности автора. Совершенно очевидно, что манускрипт был адресован не одному человеку, и даже не «группе лиц» – монахиня явно хотела сообщить что‑то «городу и миру», а значит, документ расшифровывается, просто должен существовать ключик к шифру. Почему никому из уважаемых людей не удалось его найти – это уже другой вопрос.

«Что ж, мне предстоит действительно интересная практика – подумал Эдвард, – а Барбароссе теперь придется подружиться с Надеждой Александровной». Он не стал вносить в договор никаких замечаний. Сумма стояла такая, что грешно спорить, кроме нее предусматривалась постоянная зарплата в течение полугода, в случае необходимости – возможность продления. Что не было предусмотрено, так это текущие расходы, – а они предстояли не маленькие. Но мелочиться Эдвард не стал.

***

Отправляться в средневековье – хуже, чем в тыл врага.

 

Потому что провал в тылу не означает неминуемой смерти, а вот если тебя «расшифруют» в средневековой Праге, смерть предстоит не только неминуемая, но и жуткая.

Поэтому первым делом следовало позаботиться о своем внешнем виде. Эдвард собственноручно набросал эскизы одежды и обуви, даже про нижнее белье подумал – на всякий случай. Найти театральную мастерскую, где взялись пошить одежду, оказалось не так трудно, а вот пулены – башмаки, в которых тогда щеголяли горожане, в конце‑концов, пришлось заказывать индивидуально, заплатить за них, как за самолет, да еще уговаривать мастера сделать хотя бы за месяц, вместо назначенных трех.

Во время «вынужденного простоя» – пока ждал пулены, он решил ознакомиться с работами коллег, занимавшимися манускриптом Камиллы Анежской, и эти работы окончательно убедили его в том, что расшифровывать тут нечего.

 

Глава 5

 

Одно дело – изучать средневековье, другое – жить в нем.

Чехович оказался на том же самом месте, между недостроенным Тыном и зданием ратуши, на Староместском рынке. Теперь следовало двигаться в сторону Анежского монастыря, но осторожно – как по минному полю. Сколько времени предстояло прожить здесь, Эдвард не знал. Если повезет, можно управиться за день, если нет – придется искать постоялый двор…

Была еще одна шальная мыслишка, притаившаяся в самом дальнем уголке головы. Даже две мыслишки. Первая – погулять. Просто туристом пройтись по Праге первых лет 15‑го века, раз уж получил такую возможность.

Вторая относилась к той самой «технике безопасности», соблюдать которую он обещал Барбароссе. Каждый неверный шаг, и каждое невпопад сказанное слово могли привести на костер. Но Чехович втайне надеялся, что даже в самой критической ситуации он успеет оказаться дома прежде, чем эти дикари чиркнут спичкой. Уже имеющийся опыт показывал, что скорость его перемещения во времени и пространстве почти не уступала скорости мысли.

Час был еще слишком ранний, и прежде чем отправиться к монастырю, он мог осуществить свое желание погулять по средневековой Праге. Чехович много раз был в Праге, хорошо знал город и сейчас с азартом игрока смотрел на знакомые места шестисотлетней давности, отмечая отличия. Многие улицы, и даже целые кварталы он не узнавал и пытался мысленно представить карту современного города, чтобы понять, как они выглядят сейчас.

Но все это была просто игра, забава. Главное заключалось в другом. Камни! Вот что было самым интересным для него в средневековье, что составляло его суть.

«Подлинники средневековья» – камни, книги, любые предметы, сохранившиеся с тех времен, вызывали у Чеховича такое же чувство, какое у религиозного фанатика вызывал вид мощей святых.

Камни были «каналом связи», по которому он общался с Карлом Великим, Яном Гусом, Фридрихом Барбароссой, Лоренцо Медичи… И с простыми горожанами, жившими сотни лет назад. Тому, кто умеет и хочет слушать, камни могли рассказать о многом, что видели.