Другой глобус
Он вспомнил, как обрадовалась жена два месяца назад, когда он неожиданно получил приглашение из Америки преподавать в Ассоциации молодых художников Нью–Йорка. И как поникла, когда он не ответил на него. Словно затаилась в ожидании самого худшего. Не решается спросить прямо, но в ее взгляде до сих пор – немой вопрос. Но тогда ситуация еще не казалась такой драматической… А сейчас – пожалуй, пора. Этот суд и этот приговор, кажется, недвусмысленный «знак свыше». Что ж, надо ее успокоить и обрадовать.
Войдя в комнату жены, он торжественно произнес:
– Эва, мы уезжаем в Штаты!
Глава 4
Незнакомые номера на телефоне – к неприятностям.
Этому Чеховича научил жизненный опыт. Он почти никогда не отвечал на них. Почему он сделал исключение на этот раз? Может, интуиция подсказала, а может, это тоже было последствием дырки в голове.
– Слушаю!
– Эдвард Брониславович?..
Таким голосом обычно разговаривают экскурсоводы и референты больших начальников. Вернее, референтки. Подтверждения своего предположения они никогда не ждут, потому что никогда не ошибаются.
– Вас беспокоят из фонда «Духовные скрепы»…
– Ого! – Чехович мысленно присвистнул. Реклама этого фонда назойливо вылезала уже несколько лет изо всех гаджетов – разве что не из стиральной машины. Занимался он поиском по всему миру и покупкой культурных ценностей и произведений искусства – «для приумножения славы России», если верить той же рекламе. Учредителем и председателем его был известный олигарх Элдор Асланов, которому народная молва дала нежную кличку «Чикаго».
– Меня зовут Светлана Игоревна, я референт учредителя нашего фонда, Элдора Усмановича Асланова («Йес!» – мысленно произнес Чехович) и звоню вам по его поручению.
Она говорила без единой паузы и так быстро, что Эдварду даже некуда было вставить дежурное «здравствуйте». Впрочем, такие сантименты, видимо и не предполагались, возражения – тем более.
– Эдвард Брониславович – официальная часть, видимо, закончилась, референтша заговорила медленнее и голос ее стал более проникновенным и «личным» – нам рекомендовали вас в администрации Санкт‑Петербурга, как одного из лучших специалистов по средневековым рукописям. И Элдор Усманович хотел бы обратиться к вам… – она на секунду замялась – ну, скажем так, ему нужна ваша консультация и он бы хотел для этого встретиться с вами лично…
Даже когда Чехович работал в Администрации города, ему, мягко говоря, не часто приходилось иметь дело с олигархами. Тем более – из «первого ряда». Если же быть совсем откровенным, он вообще никогда не соприкасался ни с ними, ни с чиновниками уровня выше, чем начальники отделов культуры и внешних связей – тех, в которых служил. Но уже пятнадцать лет, как он ушел с госслужбы и был «медиевистом – фрилансером», как сам себя называл – писал книжки, статьи в научных журналах, консультировал киношников – и за это время забыл даже как выглядят люди подобного уровня. В общем, жизненный опыт, научивший его не доверять незнакомым номерам телефонов, не подвел и на этот раз – напрасно, ох, напрасно, ответил он на звонок!..
Трубка неожиданно замолчала, и Чехович не сразу сообразил, что теперь его очередь говорить.
– Э‑э… Я должен прилететь в Москву? – неуклюже сказал он в растерянности.
– Да ну, бог с вами! – «возмутилась» референтша. Он готов приехать в Петербург, когда вам будет удобно.
В ближайшие дни я не слищком занят…
– Замечательно! Завтра сможете?
– Давайте завтра.
– Тогда записывайте адрес: Большой проспект, дом 42, на Петроградской.
– Там ваш офис? – спросил Чехович.
– Ну, в общем – да… Давайте, я объясню вам, где это. Угол Большого проспекта и Стрельнинской улицы. В этом доме находится детская школа искусств. Поворачиваете на Стрельнинскую, проходите буквально пятьдесят метров – и увидите зеленый скверик за домом. Входите в калитку, поворачиваете налево, во дворе дома увидите дверь – она там одна. Заходите, поднимаетесь на второй этаж – ну, и там уже увидите нашу вывеску. В какое время вам будет удобно?
– В любое.
– В тринадцать часов устроит?
– Вполне.
– Отлично, я ему передам, он будет вас ждать в 13 часов на Большом, 42. Всего доброго!
Телефон булькнул и замолчал. Кот, все время разговора стоявший на столе, с любопытством заглядывал в глаза хозяину. Но даже после долгой паузы, потребовавшейся Чеховичу, чтобы прийти в себя, комментарий его на этот раз был лаконично–неопределенным:
– Вот черт!.. – сказал он, кивнув на смартфон.
***
Дом оказался симпатичным, приземистым двухэтажным особняком желто‑коричневого цвета. Судя по его эклектичному стилю, в котором намешаны были и классицизм, и «византия», и кажется, даже барокко, построен он был в конце XIX века. Вдоль всего фасада и по Большому проспекту, и по Стрельнинской в окнах – белые занавески‑маркизы. Скромная небольшая вывеска на главном фасаде: «Санкт‑Петербургская детская школа искусств на Петроградской».
Чехович свернул на Стрельнинскую, прошел, как было сказано, через калитку в стальной ограде – в зеленый дворик, и мимоходом отдал дань хорошему вкусу олигарха: место было выбрано очень удачно – с одной стороны, его можно было считать одним из самых «козырных» в городе, с другой – уютно скрыто от любопытных глаз.
Он поднялся на второй этаж и на маленькой площадке‑пятачке увидел скромную дверь с вывеской «Фонд «Духовные скрепы» – даже без «российский». Хозяин явно хотел произвести благоприятное впечатление на приглашенных еще до встречи с ним.
– Входите, входите! – раздалось из‑за двери в ответ на робкий стук Чеховича. Эдвард открыл дверь и шагнул в комнату. Поразительно – она словно продолжала создание образа, который должен был ассоциироваться со скромностью и вкусом. Очень маленькая – метров 15, с минимумом мебели, из которой сразу бросался в глаза большой старинный письменный стол, почти во всю ширину стены перед окном. Хозяин, вставший из‑за стола и с радушной улыбкой шагнувший навстречу гостю с заранее протянутой рукой, завершал создание собственного образа.
Элдор Асланов не был «медийным» олигархом. Он всегда старался держаться в тени, не лезть в политику, никогда не давал интервью. Известно про него было не много, а Чеховичу, сосредоточенному на своих научных интересах и очень далекому от «мирских» дел, еще меньше. Кажется, постоянно он жил в Лондоне, появляясь в Москве только по случаю передачи в один из наших музеев очередной приобретенной им реликвии.
