Дрянь

– Как видишь, еще как живут! Ты избалованная эгоистка! Всегда думаешь только о себе, – не сдержалась мать, с шумом хлопая батоном о стол.

В пылу спора они не услышали, как дверь в хату отворилась и на пороге возникла пухленькая седая женщина в джинсовом комбинезоне и резиновых калошах. Ее сладкие как изюмины глаза с интересом следили за перепалкой и одновременно бегло оглядывали обстановку. В одной руке сдобная женщина держала ведро, в котором плескалась прозрачная и дивно пахнущая вода, в другой – тарелку, накрытую салфеткой, впитавшей жир ее содержимого.

– Здрасьте, – негромко поздоровалась гостья, но была услышана. В комнате моментом стало тихо. Алиса отвернулась, не желая, чтобы незнакомка видела ее раскрасневшееся от злости лицо, и рьяно принялась копошиться в своей сумке в поисках пудреницы.

Мать расплылась в наимилейшей улыбке, которой всегда встречала чужих людей и крайне редко адресовала дочери.

– Ой, простите, – шагая навстречу, виновато сказала она. – Мы вас не заметили.

– Это я хожу тихонько, – сияя глазами‑изюминами, отмахнулась женщина. – Мне и муж всегда говорит – ты, Полина, однажды меня заикой сделаешь. Все сзади подкрасться норовишь. – Тут же она поклонилась, по‑прежнему не выпуская из рук своей ноши. – Меня Полина зовут. А я вам воды принесла, и вот.., – она протянула тарелку.

Опомнившись, Инна Михайловна бросилась разгружать Полину, попутно расспрашивая, откуда та узнала об их приезде.

– Так начальник ваш новый – мой зять, – мило захихикала женщина‑булочка. – Я еще вчера хотела его к вам отправить. А то хорошенькое дельце – двух девушек в дом Павловых заслать и даже не проводить, не проверить, как устроились! Мало того, что не встретил, – Полина сделалась суровой, как только могла выглядеть суровой сахарная старушка. – Ну, я ему за это еще задам, – пообещала она серьезно и тут же всполошилась. – Да вы кушайте, пока не остыло. Ой, – она пощупала круглыми пышными пальчиками по‑прежнему скрытую жирной салфеткой сдобу и расстроилась, – уже остыли почти. А ну быстро за стол, – скомандовала она Алисе, которая, забравшись с ногами на кровать, смотрела в окно.

– Спасибо, не голодна, – не поворачиваясь, ответила Алиса. Ее отказ, несмотря на «спасибо» прозвучал грубо, и мама нахмурилась, но прикусила язык.

Но на сахарную Полину слова Алисы действия не возымели.

– Вставай, кому говорю. Знакомиться будем. Я, между прочем, в школьной столовой работаю. От моих шанежек еще ни один старшеклассник не отказывался.

– Я не ем мучного, – твердо сказала девочка, однако же, все‑таки с кровати слезла и к столу подошла.

Полина придирчиво осмотрела острые углы Алисиной фигуры.

– А тебе оно не помешает. Верно я говорю, Михайловна? – она так запросто перешла на фамильярное обращение к маме, что та даже не удивилась.

– Конечно, правильно, Полина. Может хоть вас послушает, – так положено матерям говорить о своих детях посторонним людям.

Вот еще! Уж если судьба закинула ее в эти края, она лучше воспользуется случаем и немного похудеет, чем будет наращивать бока, поедая сдобные булочки.

А булочки, судя по маминому выражению лица, были и впрямь волшебные. У Инны Михайловны от удовольствия морщины у рта разгладились, а лицо порозовело. Алисе стоило невероятных усилий, чтобы удержаться и не схватить парочку аппетитно румяных плюшек. Вместо этого она выпила немного воды и съела кильку прямо из жестяной банки, которую они открыли благодаря Полине, совершенно случайно захватившей с собой консервный нож.

Во время завтрака мама узнала у Полины, где и когда лучше всего сделать необходимые для скорейшего обустройства покупки, и тут же получила предложение об эскорте. Оказалось, что у крыльца стоит Полинина Ока, и Полина, не имея никаких особых планов на день, с превеликим удовольствием отвезет новую учительницу в магазин. Инна Михайловна, с благодарностью согласилась.

Алиса категорически отказалась ехать, и была оставлена дома «наводить порядок», чем она, само собой, заниматься не собиралась.

Как только Ока с жалобным визгом отрулила от дома, Алиса, мысленно кляня себя за слабоволие, слопала две булки, намеренно оставленные мамой на самом видном месте, быстро переоделась в шорты и футболку, достала новенькие, ни разу не ношенные, кроссовки и отправилась обследовать местность.

 

4

Глухово Алиса прошла за десять минут. И это, учитывая, что она часто останавливалась, чтобы заснять на мыльницу особенно колоритные деревенские виды. Она уже предвкушала, как они с Ленкой будут смеяться, рассматривая эти фотографии, и даже, возможно, (кто знает?) Ленка позавидует, что не ей выпало на долю столь захватывающее приключение. Роса высохла, лужи затягивались на глазах, солнце бережно золотило голые плечи и лодыжки, в животе приятно плескалась ключевая вода и чудо булочки от старушки‑постряпушки. Алиса распустила волосы, и они взмыли волной, когда она бегом с усыпанного желтыми цветами холма спустилась к озеру, которое было столь огромно, что невозможно охватить взглядом. Оно серебрилось и плескалось, отчаянно кокетничая с ветром и солнцем, плавно отвечая на каждое их прикосновение. Над водой, воинственно покрикивая, охотились на рыбу чайки. Вдалеке на горизонте, будто нарисованный на небе грубыми мазками виднелся густой лес, а вдоль кромки за озорной игрой расшалившихся волн снисходительно наблюдали высоченные сосны.

Гуляя вдоль берега, Алиса наткнулась на семью, отдыхавшую в палаточном городке, разбитом посреди соснового залеска. На костре кипела уха, вокруг которой в нетерпении скакали мальчик и девочка в купальных трусах. Из‑за куста виднелись полные мужские ноги, и раздавался оглушительный храп.

Алиса развернулась и пошла прочь. Обогнув холм, с которого спустилась, она обнаружила за ним нахоженную дорогу. Разулась, связала кроссовки шнурками и, перевесив их через плечо, двинулась в путь.

С одной стороны раскинулось огороженное забором не паханое поле, сине‑фиолетово‑желтое от цветов и гулкое от насекомых. За ним синело Громкое. С другой стороны торчали заброшенные, заколоченные досками и фанерой домики, утопавшие в высоких экзотических белых цветах‑зонтиках. Неожиданно для себя Алиса свернула с дороги и, с пыхтением продираясь сквозь ухоженную дождями траву, пошла за цветами. Если их немного подпилить снизу, решила она, то получится дивное украшение для кухни – этакая русская пальма.

Увлеченная борьбой с колючками и крапивой, Алиса не сразу обратила внимание на то, что кто‑то крепко схватил ее сзади за футболку и грубо тащит обратно. А когда поняла – напугалась и обиделась одновременно. Напугалась, но крикнуть постеснялась, и стала молча бороться с агрессором, который, невзирая на ее усилия, продолжал упрямо волочь ее на дорогу. Наконец, набравшись сил, Алиса волчком обернулась вокруг своей оси и вырвалась из, ослабившись хватку, рук.

Посреди проселочной дороги, погрузив голые ноги в пыльную кашу, друг против друга стояли Алиса и вчерашний высокий парень с длинным лицом. Зло смерив его с ног до головы надменным взглядом (по крайне мере, Алиса очень надеялась, что взгляд у нее получился надменный), девушка спросила: