Две судьбы Джаннет. Лучик солнца впереди

– Замолчи! – прервал его отец. – Как тебе не стыдно? До чего опустился – перед родителями такое говорить. Тебя волнует мнение твоих родственников или положение сестры? К черту родственников ваших жен. К черту.

– Такое положение, какое сама себе выбрала, – продолжил Хасан. – Каждый делает выбор. Джаннет его сделала.

– Вы так быстро готовы затоптать своего близкого человека, даже не разобравшись. Какая опора у беззащитных женщин, когда такие мужчины в доме? Я до сих пор не верю, что она способна на такое. Джаннет кого‑то прикрывает. Она чего‑то боится, – оборвал его отец.

– Я увезу ее на время подальше. А там решим, что к чему, – сказал Рустам.

– Никто никого и никуда не будет увозить. Эту проблему я решу сам, вот этими руками, – выражая гнев и отвращение, показывая руки, сказал Рахим.

– Что ты имеешь в виду? – спросила обеспокоенная Асият.

– Я позорнице жить не дам ни в этом доме, ни на этой земле. Иначе не называйте меня Рахимом.

– Что? Ты что говоришь? Я тебе не позволю и волосинки тронуть с ее головы. Ты меня слышишь? Не позволю! – запаниковала мать.

Рахим ухмыльнулся:

– Не позволит она. Еще не родился такой человек, который может мне что‑то не позволить.

– Ну почему же не родился? – продолжил Рустам. – Это несправедливо, неуважительно по отношению к Фатиме, – ухмыльнулся он.

– Ты больно дерзкий, я вижу! – громко оборвал его Рахим и направился в его сторону, угрожающе подняв ладонь.

– Замолчите, я сказал! – поднял голос отец. – Я пока еще живой. Или мое мнение не в счет уже? А? Никто никого не тронет. Ты готов взять на себя опеку над ребенком, оставив ее без матери? А? Готов? – обратился он к старшему сыну. – А ты, Хасан, возьмешь девочку себе, которой не способен был и шоколадку купить, имея возможность усыпать ее ими?

– Я не собираюсь воспитывать незаконнорожденного ребенка и позорить свою семью. Чтоб мои дети выйти из дома не могли, а моя жена слышала сплетни за спиной о себе и детях? – запаниковал Хасан.

– Закрой рот, непутевый глупец. Не опускайся еще больше. Не падай в глазах родителей дальше, уже я стал разочаровываться в тебе.

– А что не так, отец? В чем дело? В чем виноват Хасан? Он же прав. Я тоже не собираюсь воспитывать в своем доме девчонку, которая потом испортит моих. Яблоко от яблони, как говорится…

Мать пощечиной прервала сына:

– Подлый мерзавец. Стыдно, что я родила тебя, – расплакалась женщина и вышла из комнаты.

– У вас не хватает мужества даже племянницу взять под опеку, а жизнь отнять у слабой и беззащитной женщины – так вы герои. Посмотрите на себя. До чего же вы жалки, – плюнул он на пол в сторону Рахима и Хасана.

Направляясь к выходу, Рахим обратился к отцу:

– Я свое слово сказал. И не намерен отступать от него. – Затем братья вышли оба.

– Отец, я опасаюсь, что Рахим способен на плохое. Я не могу этого позволить, – спеша начал разговор Рустам.

– Что ты предлагаешь сделать? – отчаянно, со слезами на глазах обратился Махмуд к сыну.

– Пока не знаю, честно. Но я найду выход. Не волнуйся только. Я что‑нибудь придумаю.

Махмуд сидел на стуле, его плечи были опущены от бессилия, от безысходности, от отчаяния. Он не мог допустить кровопролития в своей семье, но и понимал, что не скрыть такого от людей и позора не избежать в городе, где «каждая мышка знает друг друга».

Рахим зашел в свою комнату в бешенстве. Мечась по комнате, перекидывая вещи и предметы с места на место, он остановился, только когда Фатима зашла в комнату.

– Не нервничай так, Рахим, – заботливо сказала ему жена. – Изводя себя, ты не исправишь ситуацию. Я не хочу, чтобы ты стал жертвовать своим здоровьем из‑за проделок легкомысленной сестры. Это не стоит того, – продолжила она, положив руку на его плечо.

– Я все же не верю, что Джаннет могла пойти на такое. Хоть я и придирался к ней постоянно, но я ее хорошо знаю. Она не такая, – вдруг пробудились чувства брата у Рахима.

Заметив смягчение в его словах, Фатима перебила его:

– Эх, муженек. Ты даже не представляешь, на что может быть способна женщина, стоит ей захотеть. И не на такое. – Она следила за его реакцией. – С виду притворяясь жертвой, многие способны на все ради своих интересов и желаний.

Рахим вопросительно посмотрел на жену, взглядом показав интерес к ее мнению:

– Ты думаешь, она могла?

– Я не знаю, Рахим. Не хочу подливать масла, но одно я знаю, что я никогда не доверяла тихоням. Ты разве забыл, как в 16 лет она хотела сбежать со своим давним знакомым, который с детства был влюблен в нее? Он ее похитить собирался, и она была не против, как ты помнишь. Тогда она была способна пойти против всех.

– Она не противоречила тогда, когда узнала, что мы все против. Сразу отказалась. Он был парень не нашего уровня. Она не была бы обеспечена с ним. Нам бы пришлось все время ее финансово поддерживать. Я предвидел и противостоял этому союзу. Зачем мне нужно было помимо своей семьи еще и семью сестры содержать?

– Ты, конечно, был прав. Я поддерживаю тебя в этом. Но и не совсем легко она согласилась, как тебе кажется. Я тогда не хотела тебе говорить, чтобы ты не злился на сестру, но она сделала одну неудачную попытку сбежать, попросив подругу. Узнав об этом, мама ее поругала и остановила. Ой, я не должна была тебе это говорить и сейчас. Мама обидится на меня, если узнает, что я рассказала. Она очень просила тогда не рассказывать вам, мужчинам, – прикрыв лицо рукой, стала себя винить Фатима.

– Не надо от меня ничего скрывать. Я не люблю секретов и тайн. Может, мама еще что‑то скрыла? Может, Джаннет с этим своим дружком и нагуляла своего отпрыска? Лживая тихоня, – вышел из себя Рахим, услышав проделки юности сестры, которая просто, как и все девушки в ее возрасте, влюбилась в паренька, который долгое время ухаживал за ней.

– Рахим, успокойся. Побереги нервы. У тебя своя семья. Ты нам нужен нормальным и уравновешенным, – подшутила она.

– Я этой девке не позволю ходить по этой земле. Или я уйду из этого мира, или она. Позора не потерплю.

– О боже, не говори так. Почему ты должен уйти из этого мира? Ты‑то за что? В чем ты виноват? Храни тебя Аллах, – Фатима начала плакать, не оставив ни малейшего сомнения в глазах Рахима, что искренне переживает за мужа и только добра желает ему и его семье. – Я не позволю, чтоб за грехи других отвечал мой муж и моя семья. Мы ничего плохого никому не сделали, – истерично продолжила она.

– Ну‑ну. Успокойся. Устроила тут трагедию. Я сам вас в обиду не дам. За это и беспокоюсь больше всего. Чтобы вы, моя семья, не чувствовали себя униженными, чтобы вам не пришлось чувствовать себя опозоренными из‑за упреков людей. Решить проблему можно, только устранив ее. Что я и сделаю.

Фатима не стала перечить мужу, демонстрируя обеспокоенность о нем.

В комнате Хасана так же бурно обсуждалась тема сегодняшних событий. Муж и жена бурно обсуждали разговор отца.