Двое на башне
Позавтракав в восемь утра и после этого много времени проведя на свежем воздухе, Адонис‑астроном приобрел аппетит грандиозных размеров. Сколько этого фазана он мог съесть, не причиняя вреда чувствам своей дорогой покровительницы леди Константин, когда он готов был с легкостью съесть его целиком, было задачей, в которой оправданность все большего и большего количества съеденного была обратно пропорциональна все меньшему и меньшему количеству оставшегося. Когда наконец он определился с конечной точкой в теле птицы, дверь осторожно приоткрылась.
– О, вы еще не закончили? – донесся до него через плечо заботливый голос.
– О да, спасибо, леди Константин, – сказал он, вскакивая.
– Почему вы предпочли обедать в этом неудобном, пыльном месте?
– Я подумал… так будет лучше, – просто сказал Суитэн.
– В другой комнате есть фрукты, если хотите, приходите. Но, может быть, вы не хотите?
– О да, я бы очень хотел, – проговорил Суитэн, отложив салфетку и следуя за леди, пока она вела его в соседнюю комнату. Здесь, в то время как она спрашивала его, что он читал, он скромно отважился на яблоко, в кислинке которого уловил знакомый вкус старых друзей, украденных из садов ее мужа в его детстве, задолго до появления леди Константин на сцене. Она предположила, что он ограничил поиски своим любимым возвышенным предметом, астрономией.
Как только его мысли вернулись к вновь затронутой таким образом теме, Суитэн внезапно стал старше на вид.
– Да, – сообщил он ей. – Я редко читаю что‑либо другое. В наши дни секрет продуктивной учебы заключается в том, чтобы хорошо избирать.
– Вы нашли какие‑нибудь хорошие трактаты?
– Никаких. Теории в ваших книгах почти так же устарели, как и система Птолемея[1]. Только представьте, в этой великолепной энциклопедии, в кожаном переплете, с тиснением, позолотой и широкими полями, с гербом вашего дома, выполненным в великолепных тонах, говорится, что мерцание звезд, вероятно, вызвано небесными телами, проходящими перед ними во время их вращения.
– А разве это не так? Это как раз то, чему я училась, когда была девочкой.
Современный Евдокс[2] теперь возвышался над смущавшим его ранее горизонтом Большого Дома леди Константин, с его великолепной мебелью и внушающим благоговейный трепет лакеем. Он стал совершенно естественен, вся его застенчивость исчезла, и его глаза говорили ей не меньше, чем его губы – ее ушам, когда он сказал:
– Как такая теория могла дожить до наших дней, не поддается никаким догадкам! Франсуа Араго[3] еще сорок или пятьдесят лет назад окончательно установил тот факт, что сцинтилляция[4] – это простейшая вещь в мире, всего лишь влияние атмосферы. Но сейчас я не буду говорить об этом. Сравнительное отсутствие сцинтилляции в теплых странах было замечено Гумбольдтом[5]. К тому же сцинтилляции бывают разные. Ни одна звезда не машет крыльями так, как Сириус, когда он затаился! Он вспыхивает изумрудами и рубинами, аметистовым пламенем и сапфировыми красками, что просто удивительно, и это только одна звезда! То же самое делают Арктур[6], и Капелла[7], и меньшие светила… Но я утомляю вас этой темой?
– Напротив, вы говорите так красиво, что я могла бы слушать весь день.
Астроном на мгновение бросил на нее испытующий взгляд, но в теплых мягких глазах, встретивших его взор с роскошным созерцательным интересом, не было насмешки.
– Расскажите мне об этом еще, – продолжила она голосом, не столь далеким от уговаривания.
После некоторого колебания его уста снова вернулись к теме, и он сказал еще кое‑что – в действительности же, гораздо больше; леди Константин часто вставляла благодарное замечание или вопрос, часто задумчиво глядела на него, преследуя идеи, не совсем основанные на его словах, и позволяя ему продолжать, как он хочет.
Прежде чем он покинул дом, был запущен новый астрономический проект. Верх колонны предполагалось покрыть крышей, чтобы получилась настоящая обсерватория; и на том основании, что он лучше, чем кто‑либо другой, знает, как это должно быть сделано, она попросила его дать точные указания по этому вопросу и наблюдать за всем. У подножия башни должна быть возведена деревянная хижина, чтобы обеспечить лучшее размещение для случайных посетителей обсерватории, чем это позволяют винтовая лестница и свинцовый настил. Поскольку эта хижина будет полностью скрыта в густых еловых ветвях, окутывающих нижнюю часть колонны и ее основание, она не обезобразит общий вид. Наконец, через окружающий луг должна быть проложена дорожка, по которой леди могла бы легко приблизиться к месту своего нового занятия.
Когда он ушел, она написала в фирму по изготовлению оптики об экваториале, для получения которого все это было затеяно. Вскоре дело пошло полным ходом, и постепенно в окрестных деревушках стали поговаривать, что леди Константин отказалась от меланхолии ради астрономии, к большому удовольствию всех, кто с ней соприкасался. Однажды утром, когда Табита Ларк, как обычно, пришла почитать, леди Константин случайно оказалась в той части дома, куда она редко забредала; и, находясь здесь, она услышала, как в соседней комнате ее горничная доверительно беседует с Табитой о странном и внезапном интересе, который леди Константин проявила к луне и звездам.
[1] Клавдий Птолеме́й (ок. 100 – ок. 170) – позднеэллинистический астроном, астролог, математик, механик, оптик, теоретик музыки и географ. Геоцентрическая система мира Птолемея – представление об устройстве мироздания, согласно которому центральное положение во Вселенной занимает неподвижная Земля, вокруг которой вращаются Солнце, Луна, планеты и звёзды, – была практически общепринятой в западном и арабском мире – до создания гелиоцентрической системы Николая Коперника.
[2] Евдо́кс Кни́дский (ок. 408 год до н. э. – ок. 355 год до н. э.) – древнегреческий математик, механик и астроном, чья научная школа сыграла большую роль в развитии античной астрономии и математики. Историки науки относят Евдокса к числу основоположников интегрального исчисления и теоретической астрономии. В частности, он создал теорию геометрических величин (античный аналог вещественных чисел), метод исчерпывания (прообраз анализа криволинейных фигур) и первую теоретическую модель движения небесных тел.
[3] Доминик Франсуа Жан Араго́ (1786 – 1853) – французский физик, астроном и политический деятель. Открыл поляризацию рассеянного света неба.
[4] Сцинтилляция (от лат. scintillatio, «мерцание») – люминесценция малой продолжительности (длительностью от наносекунд до микросекунд) возникающая в результате взаимодействия сплошной среды‑сцинтиллятора с ионизирующим излучением.
[5] Барон Фридрих Вильгельм Генрих Александр фон Гу́мбольдт (1769 – 1859) – немецкий географ, натуралист и путешественник, один из основателей географии как самостоятельной науки.
[6] Арктур (др. греч. «Страж Медведицы») – двойная звезда в созвездии Волопаса на расстоянии приблизительно 37,3 световых лет от Солнца.
[7] Капелла (лат. Capella – «Козочка») – двойная звезда в созвездии Возничего, шестая по яркости звезда на небосклоне и третья по яркости на небе Северного полушария.
